Точка бифуркации - Андрей Величко

– Ладно, – сказал я Сергею, – немного развлеклись и хватит. Ту пленку, что пойдет в городские кинотеатры, ты мне когда представишь?

– Послезавтра, вместе с нотами.

Как я уже упомянул, этот фильм, как и все прочие до него, был немым. Звуковое сопровождение прямо по месту создавал музыкант, бренчащий на рояле или, в кинотеатре попроще, на пианино. Так вот, чтобы люди не гнали отсебятину, к этой ленте должны были прилагаться ноты для ее правильного озвучивания.

– Годится. И что там у нас с грядущим составом обновленной Думы?

Зубатов подал мне список.

– Как оцениваешь вероятность того, что пройдут именно эти? – поинтересовался я, быстро его просмотрев.

– Процентов восемьдесят с этой бумаги пройдут. А оставшиеся двадцать набежит каких-то левых, их, судя по опытам первых выборов, заранее не определишь.

– Понятно. В общем, пора серьезно ускорить разработку аппаратуры для звукового кино, это дело электромузыкальной академии. Там же сделают мобильные киноустановки, но вот их репертуар придется курировать тебе. Потому что, по-моему, для нас, пока народ в большинстве своем неграмотный или малограмотный, важнейшим из искусств является кино.

Прости меня, Ильич, покаянно подумал я. Но не моя ж вина, что до сих пор сам так и не выдал свою цитату про кино, хотя фильмы уже идут, а народ в общем-то не сильно грамотней того, что был в другой истории. Ничего, просто надо будет как-нибудь материально компенсировать свой наглый плагиат, вот и все.

– Какие установки? – не сразу понял Зубатов.

– Мобильные, то есть передвижные. На санях – это для деревень, потому что там летом никто кино смотреть не будет, и без него работать приходится от зари до зари. И на телегах, а может, сразу на автомобилях – для небольших городков. В больших же есть стационарные кинотеатры, а где пока нет, надо сделать, чтоб были.

– Считаешь это важным?

– Да, учитывая наш разворот в сторону демократизации общества. Показ, по-моему, следует организовывать следующим образом. Сначала – так называемый журнал минут на пятнадцать, якобы для проверки и окончательной настройки аппаратуры, а на самом деле для поворота зрительских мозгов в нужную сторону. Ну, а потом сам фильм, ради которого зрители и соберутся. Вот только где их брать, фильмы-то? То, что наснимал Ханжонков, лично я смотреть не могу – тошнит.

– А меня только в зевоту вгоняет, – поделился своими ощущениями от высокого искусства Сергей.

– Вот и подумай как-нибудь на досуге, кого из сценаристов и режиссеров можно будет к этому делу привлечь. Риту я тоже озадачу, все-таки искусство – это ее стихия, но сейчас она и без него сильно занята.

– Я, что ли, по-твоему, свободен? – хмыкнул Сергей. – Ладно, прикину. Кстати, одно имя могу назвать прямо сейчас – Антон Павлович Чехов.

Меня поначалу обуяло сомнение – вряд ли Чехов сможет так сразу родить сценарий кассового боевика. Но вскоре я сообразил, что популярный фильм вовсе не обязан быть боевиком. «Гараж», например. Ни стрельбы, ни мордобития, ни даже секса – а как на него народ ломился! Даже я, помнится, минут двадцать в очереди за билетами отстоял. И это несмотря на полное отсутствие спецэффектов и то, что там вообще все действие происходит в одной комнате. Кстати, сценарий как раз в духе Чехова, надо будет подкинуть ему идею. Ну, а писателей про битие рыл и половой трах, наверное, найти будет нетрудно. Они тоже понадобятся, не всем потенциальным зрителям хватит интеллекта смотреть что-то наподобие «Берегись автомобиля» или того же «Гаража». Вестерн им снять, только не про ковбоев, а, например, про казаков и прекрасных персидских принцесс. Только без бросаний в набегавшую волну, это все-таки живодерство. Принцесс можно использовать и более традиционными способами.

Как уже говорилось, я совершенно не отношусь к любителям охоты. Однако осенью шестого года мне все же пришлось съездить поохотиться, причем довольно далеко, аж в Восточную Пруссию, в местечко Гросс Роминтен. Меня туда пригласил Вильгельм.

– Надеюсь, он наконец-то решил раскрыть мне глаза на твои коварные планы? – спросил я у жены сразу после того, как узнал об этом.

– Скорее всего, главной в его исполнении будет Мария Федоровна, а я – так, на подхвате, все-таки родная сестра. Но полной уверенности у меня нет, так что сам послушаешь, о чем тебя станет предостерегать братец. И можно обратиться с личной просьбой? Давай ты будешь так потрясен его откровениями, что ни разу не попадешь по оленям. Жалко, красивые же звери.

– Да я в них вообще стрелять не собираюсь! Охота – это еще не повод для пальбы по живым мишеням.

Мысленно я закончил – «как и рыбалка для уменьшения рыбьего поголовья». Ибо сначала надо победить зеленого змия, а это не так просто. Впрочем, слишком уж интенсивным пьянством я тоже заниматься не планировал, ибо гробить печень можно и дома, хотя, к сожалению, совсем без этого обойтись не удастся. Я собирался в место, ранее мне знакомое как Калининградская область, исключительно в целях поговорить с кайзером, тем более что он стараниями обеих наших императриц вроде как созрел для беседы. Ну, а охота – это только первый пришедший Вилли в голову повод.

Судя по тому, что Вильгельм, хоть и очень старался, но так и не попал ни по одному оленю, он серьезно волновался перед беседой, что лишний раз убедило меня – кузен собирается открыть мне глаза на действительные цели моей дражайшей супруги, но не знает, с какой стороны подойти к теме. В общем, промазав не то четвертый, не то пятый раз подряд, он с досадой бросил ружье подбежавшему халдею и буркнул:

– Нет, охота сегодня определенно не задалась. Ты прямо как чувствовал, даже ружье брать не стал. По-моему, нам остается только запить эту неприятность.

– Действительно, почему бы двум благородным господам не выпить пива, а то и чего покрепче, – подтвердил я. – Веди, где у вас тут употребляют.

Вильгельм показал на отдельно стоящий шатер, вокруг которого несколько егерей изображали что-то вроде оцепления. Да уж, я бы по-настоящему секретные переговоры в таком месте вести поостерегся – поди разбери, из-под какого куста тебя станут прослушивать. Но хозяин, как говорится, барин, поэтому я, зайдя в шатер и убедившись как в отсутствии посторонних, так и в присутствии закуски, предложил:

– Наливай!

Вилли налил, и мы приняли по первой рюмке. Потом быстро пролетело еще две, и только перед четвертой кайзер набрался решительности и, так сказать, открыл мне глаза. Причем вовсе не на козни вдовствующей императрицы, они в его исполнении шли фоном. А на слишком большое влияние моей жены в политике! Я, честно говоря, от него такой решительности не ожидал. Всего парой фраз он определил Риту как серую кардинальшу, а меня – как подкаблучника. Впрочем, в хоть сколько-нибудь заметной тактичности кайзера никто никогда и не подозревал.

– Да она всегда такой была! – вещал Вильгельм, жестикулируя здоровой правой рукой с полной рюмкой в ней. Я с интересом наблюдал – разольет или не разольет? И если да, то на кого?