До нескорого, она же - Анастасия Зарецкая

– До седьмого этажа лезть будет высоковато, – протянул Яр, как ни в чем не бывало. – Хотя в детстве я занимался альпинизмом… Но самой моей высокой вершиной стал двухметровый забор.

Я рассмеялась.

Рассмеялась сквозь слезы, а потом меня вдруг осенило:

– А помнишь… Тогда, тем вечером, когда мы встретили Кирилла, которого я подставила, ты сказал мне, что тебя здесь не будет? Помнишь?

– Помню, – ответил Яр. – И все-таки, Яна, я посоветую тебе не брать на себя вину за то, что…

– Где ты будешь? – перебила я.

Я решила не ходить вокруг да около, а задать вопрос в лоб, надеясь получить самый искренний ответ. Пусть лучше он добьет меня сейчас, чем если это случится позже.

– Возможно, я уеду.

– Уедешь?

Я спросила это не то с горечью, не то с облегчением.

– Уедешь, – повторила, – хорошо. Я уже успела подумать, что ты смертельно болен, или что с тобой тоже желают пообщаться родственники, или ещё что-нибудь в таком духе… А ты просто уедешь. Уедешь. Хорошо, уезжай, – разрешила, больше всего не желая его отпускать.

Теперь смеялся Яр.

Но я видела, что ему не смешно. Я тоже умела видеть.

– Я все расскажу тебе, – произнес он, – но позже. Сначала нужно решить, как мы тебя освободим.

– Никак? – предположила я. Вполне справедливо, между прочим, предположила. Потому что знала.

– Выход есть всегда, – поправил меня Яр. – Единственный тупик – это смерть, но мы о грустном сейчас не будем. Так что мы придумаем, как тебя освободить…

– И ты заберешь меня с собой? – вырвалось из меня. – Если… когда сможешь освободить?

– Заберу, – ответил Ярослав, ни секунды не раздумывая. А потом спохватился: – Вот только надо решить, куда.

– А ещё у меня здесь ребенок, – продолжила я, все больше погружаясь в эту иллюзию.

– Ребенок? – он выглядел недоуменным. – У тебя ведь нет детей?

– Люди считают его хомяком…

Слезы начали высыхать.

Быть может, все обещания Яра были не больше, чем словами, но в тот момент я им поверила, и это подарило мне облегчение.

Все может быть.

– Такого ребенка можно и забрать, – подытожил Яр.

– Ага, то есть, если бы у меня был настоящий ребенок, ты бы бросил его здесь?

– В первую очередь я бы очень удивился. Мне кажется, тебе рановато иметь детей…

– Какой ты все-таки правильный, Яр. Авантюрист, но правильный. Честный. По крайней мере, с окружающими. А с самим собой?

Я смотрела на него через глазок, ожидая какой-либо реакции, и Яр признался:

– Себя я обманываю. Говорю, что смогу жить дальше, потеряв важную часть своей жизни, и даже будто в это верю.

– Хочешь поделиться?

Он помотал головой, и тогда я попыталась его утешить:

– Но душа… Она ведь навсегда останется с тобой, Яр. И ты сможешь вспоминать.

– И утешать себя былым?

– И утешать себя былым.

Слезы на мне высохли.

А Ярослав ушел – я сама попросила его уйти, напомнив, что ему ещё надо учиться, на что белый маг пробормотал что-то невнятное, а я и не стала уточнять.

Яр ушел, но одна я не осталась.

Во мне теплилась надежда.

Что тетя спасется, что отец сказал неправду, что все образуется.

А надежда – это цветок.

Может быть, на вид он и невзрачный, всего лишь колючка, но погубить его сложнее, чем кажется. Он сможет себя защитить. И продолжит жить.

Я вернулась к творогу, но на твороге и остановилась.

Яр меня спасет.

Но как, если даже я сама не в силах это сделать?

Я ведь привыкла быть самостоятельной и решать свои проблемы без чьей-либо помощи. Поэтому, возможно, недооцениваю ее, эту помощь. Вдруг он придумает нечто такое, что не пришло в голову к черному колдуну с двадцатипятилетним стажем?..

До полуночи я просидела за уроками, готовая одновременно и к нападению, и к освобождению.

Но не дождалась ни того, ни другого.

Моя игра завершилась, и не в мою пользу.

***

Ночью мне приснился чудесный замок.

Его стены поблескивали янтарем, а на верхнем этаже, в прозрачной комнате, – я знала точно! – летала рыжая пыль. Но наверх подниматься я не стала. Вместо этого пошла в сторону залы, которая когда-то (всегда) мне очень нравилась.

Стены этой залы отражали и смех, и крики отчаяния.

Пол больше всего напоминал ритуальный алтарь.

И насчет алтаря хозяйка этой залы была полностью со мной готова.

Да-да, едва дойдя до залы, я вспомнила сон, что с недостаточной аккуратностью стер из моей памяти отец. Вспомнила, что Алина именно здесь признавалась мне в своих разочарованиях… И лишь поняла ее ещё больше.

Поздно.

Слишком поздно.

Почему все случилось так быстро? Привязанность – и расставание? Почему я не смогла ничего исправить?

Я ещё долго бродила по коридорам, заглядывая в каждую открытую комнату.

И даже добралась до башни с рыжей пылью.

Вот только Алины, моей тети, моей второй настоящей тети, нигде не было.

И я знала, что больше никогда ее не найду, сколько бы я здесь не ходила.

Яр не успел меня освободить.

Может, если бы у него имелся ещё час, хотя бы час, Ярославу бы все удалось, но часа не было. Ни у него, ни у меня. В восемь утра я проснулась, вот только не от будильника – вчера я благоразумно его отключила – а от холодных (ледяных) слов:

– Вставай и собирайся.

Я распахнула глаза и увидела отца.

Хотя, честно признаться, его я хотела видеть меньше всего. Даже меньше моей тети, Натальи Заболоцкой, и меньше Вики, и меньше матушки, и меньше всех белых, что существуют на этом свете, и даже меньше самой себя.

– Куда? – спросила тихо, с трудом разлепив губы.

– Узнаешь, – отозвался отец.

На нем была черная рубашка, серый пиджак и серые же брюки. И я совсем не помнила, когда видела отца в таком наряде. Ладно, справедливости ради, в таком наряде я в целом видела его впервые, так что мое удивление вполне справедливо.

Куда он меня повезет?

И он ли?

– Мне сегодня в школу, – заметила я.

– Школа отменяется, – мгновенно отреагировал отец.