Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен

Интересно, не скучно ли им делать одно и то же изо дня в день? И что изменится, когда в один прекрасный день они поймут, что быть человеком для них недостаточно?

Я пересекаю границу района, и свежие весенние ароматы исчезают, сменяясь еле слышным запахом хрустящего от мороза леса. Хотя температура воздуха не меняется.

Путь до дворца занимает много времени и проходит через леса, лабиринты изгородей и туннели из переплетенных крон деревьев, но я ни на мгновение не теряю бдительности. Я никому не могу здесь доверять. Анника предупредила, что даже леса могут шептать.

Поначалу я решила, что это просто фигура речи, пока Шура не сказала, что тоже слышала шепот в Голоде.

Не буду лгать, мысль о предательских шепотках меня пугает. И не потому, что я считаю, будто в Бесконечности существуют призраки. На самом деле это мы здесь призраки. А раз это не что-то сверхъестественное, значит, этот шепот что-то издает. Вернее, кто-то.

Некоторые говорят, что он возникает, когда за ними наблюдают.

Я содрогаюсь, думаю о королеве Офелии, сидящей на своем троне в Столице. Ее черные глаза подмечают малейшую деталь. И эта мысль вызывает страх прикоснуться к своему запястью. А вдруг я ненароком вновь навещу ее?

Ради блага всего Поселения надеюсь, мы никогда не услышим шепота в Победе.

Когда я выхожу на очередную поляну, в поле зрения появляется дворец. Его шпили пронзают облака и напоминают струйки дыма, вырвавшиеся на свободу. Каждое окно украшено серебристыми рамами и полированными наличниками из камня с искусной резьбой. Сам дворец тоже сделан из камня, но такого неестественно белого оттенка, какого мне никогда не доводилось видеть в жизни. Он словно отражает свет до каждой частицы, из-за чего вокруг все приобретает какое-то эфемерное сияние.

Голограмма не передает всю красоту этого места.

Я практически ощущаю, как устройство размером с пуговицу прожигает карман платья и возрождает опасения, от которых сводит живот.

Но мне нельзя медлить… так что я поднимаюсь по ступенькам и захожу в двери дворца, прежде чем призывы вернуться заполнят мой разум.

Я ожидала увидеть мраморные стены и сверкающие люстры, но, переступив порог, оказываюсь в миниатюрном лесу. Вокруг возвышаются березы, мерцая на свету тысячами крошечных серебристых листьев на тонких ветвях. Некоторые деревья переплелись, создавая дверные проемы и арки, ведущие в другие комнаты. Даже широкая двойная лестница сооружена из отполированных белых ветвей, гладких на ощупь и в два раза толще, чем моя рука. Перила оплетают лозы серебристого плюща, в которых виднеются огоньки. Пол чист, как стекло, и блестит, как свежевыпавший снег на горе. А плавающие лампочки зависли под зеркальным потолком, напоминая звездное небо.

Две Колонистки спускаются по левой лестнице. Их приглушенные голоса эхом разносятся по парадному холлу. Их платья струятся за ними по ступеням, словно вода. Они оба розового цвета, но одно гладкое и с низким вырезом, а второе вздымается от нескольких слоев тюля. Когда они достигают нижней ступени, то вежливо кивают мне, а затем рука об руку проходят через одну из высоких арок.

– Могу я чем-нибудь помочь? – раздается позади меня тонкий, как у птички, голос.

Я поворачиваюсь и вижу перед собой девушку с пустым взглядом. Ее волосы собраны в два пучка, на теле – белое одеяние, с рукавами, плотно обхватывающими ее предплечья. Руки обвивает тонкая полоска серебра с темно-синим драгоценным камнем посредине.

Синий цвет указывает на то, что это прислуга дворца.

Я добавляю повелительных ноток в голос, чтобы изобразить манеру, с которой Колонисты обращаются с людьми. «С которой люди разговаривали с Офелией при моей жизни», – всплывает у меня в голове.

– Нет, в этом нет необходимости, – резко отвечаю я.

Ахмет сказал мне, что дворцовые слуги никогда не станут расспрашивать Колониста. У них нет для этого причин: их привели сюда служить, а не шпионить.

– Для меня честь услужить вам, – склонив голову, отвечает она, а затем скрывается в другой комнате.

При виде человека, бродящего по дворцу без разрешения, тут же призовут Легион Гвардейцев. А Колонист не вызывает никаких подозрений.

Думаю, один из недостатков мира Офелии в том, что Колонисты слишком доверяют себе подобным. К счастью для нас, мы можем использовать это против них.

Я направляюсь в правое крыло дворца, где за каждой дверью – библиотеки и художественные галереи. Потолки здесь расписаны серебристыми цветами, а пол устилают блестящие плитки.

Пока я шагаю по коридору, меня охватывает странное чувство, будто я здесь уже бывала. Словно все здесь мне уже знакомо. Думаю, это вызвано Обменом воспоминаниями с Анникой. Видимо, кто-то уже побывал здесь и видел эти стены, а затем смог вернуться в Поселение, чтобы передать эту информацию.

Можно даже не спрашивать, находятся ли эти люди сейчас во дворце. Будь это так, меня бы не отправили на это задание.

Тот, кто получил карту этих коридоров, сейчас – в более ужасном месте. Возможно, его забрали в Зимнюю Крепость или вовсе отправили в герцогство Войны. А может, он уже принял таблетку.

Я отвожу глаза, проходя мимо другого слуги-человека. От вида их серебристого браслета у меня в венах стынет кровь. Состоял ли кто-то из этих людей в Сопротивлении? Скольких прислали сюда из Войны и Голода?

Мог ли кто-то из них осознавать происходящее?

Звуки шагов слуги затихают вдали, и я одергиваю себя. Сейчас не время проявлять любопытство.

Зал совета находится в конце коридора, выделяясь двойными дверями и богато украшенными серебряными ручками. Я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет, а затем тихо проскальзываю внутрь.

Открытые балки перекрещиваются под сводами потолка, с которых свисают массивные металлические люстры с белыми свечами, мерцающими в своих колыбелях. Овальный каменный пол упирается в широкую арку, ведущую на балкон. Расположенный в центре зала длинный стол окружен как минимум двумя десятками одинаковых стульев, а во главе стоит трон из железных ветвей и белого бархата. В центре стола нарисован символ герцогства Победы: волк с тремя хвостами.

Я обхожу помещение, выискивая место, куда можно спрятать устройство. У противоположной стены стоит дубовый стеллаж с пергаментами и картами. Но их там столько, что, похоже, его очень часто используют. А мне нужно место, куда станут заглядывать как можно реже.

Мой взгляд останавливается на одной из висящих картин. Это портрет принца Келана в раме из полированного серебра, на которой выгравированы листья и распускающиеся розы. Если при нашей встрече мне увиделась мягкость в выражении его глаз, то здесь ее точно нет. Брови сурово насуплены, челюсти сжаты, одна рука сжимает рукоять меча, прикрепленного к поясу, а вторая упирается в бок. Белая меховая накидка свисает с плеч, а на стеганом жилете виднеется серебристая строчка.