Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

Он многозначительно показал вниз большим пальцем. МорскойЗмей кивнул и похлопал его по плечу, изобразив обеими руками нечто вродетриумфального жеста.

«Агамемнон» это или нет, но перед ними – корабль.Ушедший на дно чертовски давно. Черт, нечаянно в рифму получилось... Надно – чертовски давно...

Тщательно прикинув последовательность действий, Мазурперевернулся ногами вниз, опустился на песок, сильно стукнув пятками вощущавшуюся преграду,– и тут же рванулся вверх так, словно его цапнул за ногуагрессивный морской житель. Конечно, никто его не кусал, этот маневр былпроделал предосторожности ради, чтобы не провалиться в неведомые закоулкитрюма...

Дыра расширилась. Песок долго взмывал облачками, кружиломутками, проваливаясь вниз. Кружа над дырой, они светили вниз широкими белымилучами, выхватывая из мрака те же неизвестные предметы, похожие на бочки иящики.

Пора было на что-то решаться. Никаких сомнений не осталось:это затонувший корабль. Надо полагать, сильные течения, вившиеся вокруг атолла,натащили сюда песку, забив им долину меж скалами и обрывом...

Обсуждать ситуацию пришлось скупыми жестами. К согласиюпришли быстро. Обвязавшись тонким канатиком, Мазур нырнул вниз, в пролом.Морской Змей понемногу вытравливал конец.

Так и есть, носовой трюм. Встать на доски, смутноугадывавшиеся под темным в луче фонаря ковром, состоявшим из тех вовсе ужбезмозглых морских обитателей, что предпочитают сидеть на одном месте, а неплавать туда-сюда, Мазур не рискнул, чтобы не провалиться совсем уж глубоко.Вися на привязи, как аэростат, он дотянулся клинком до ближайшего ящика, нажал.

Прогнившие доски легко расселись, словно прорвало нарыв.Однако содержимое – если только оно было – наружу не просыпалось. Вдва счета Мазур расширил дыру, выломав всю боковину.

Тогда только из ящика стали медленно, будто бы нехотя,вываливаться округлые темные предметы, насколько удавалось рассмотреть в лучефонаря – бесформенные, тяжелые, величиной с крупный арбуз, они грузноплюхнулись на трюмную палубу, подняв облачка темной мути, немного изменивочертания. Больше всего это походило...

Мазур ткнул ножом ближайший. Темная поверхность очень легкоуступила заточенному клинку, способному прорубать преграды и попрочнее. Точно,мешки. Ветхая ткань поддавалась любому нажатию. Из разреза хлынул поток тусклыхкругляшей, Мазур подхватил их пригоршней – тяжело, металл! – ссыпал врезиновую сумку на поясе и, решив более не испытывать судьбу, дважды дернулканатик, подавая сигнал подъема. Морской Змей осторожненько вытянул его изполного мрака в синеватый сумрак.

И они двинулись назад, вверх, к катеру – со всемипредосторожностями безопасного всплытия. Конечно, сделано было даже не полдела,дай бог четверть. Следовало осмотреться и выяснить точно, разломился затонувшийкорабль на части или корму попросту скрыло песком совершенно, так что ее неудалось разглядеть. Следовало разбить дно вокруг корабля на квадраты иобследовать их по всем правилам. Но Дракон их специально предупреждал, чтобы невздумали объять необъятное. Главное было – внести какую-то определенность, иточка...

А там при необходимости подтянутся главные силы, о наличии которыхочаровательной Мадлен, да и кому бы то ни было другому, знать не положено.

Перевалившись через борт, Мазур даже не стал сниматьакваланг – ограничился тем, что выплюнул загубник и сдернул маску. Сел,привалившись к невысокому фальшборту на корме, вытянув ноги в ластах. Побыстреевыгреб из сумки добычу. Мадлен, русалка в синем купальнике, едва не столкнуласьлбами с Самариным.

Только теперь Мазур и сам сумел как следует рассмотретьтрофеи. Монеты, хотя и потускневшие, были определенно чеканены из того самогометалла, что не поддается коррозии, из металла, вокруг которого, собственно, ивертелась жизнь человечества столько веков... На одних четко просматриваласьарабская вязь, другие покрыты то ли невиданным узором, то ли надписями наязыке, который им изучать и вообще знакомиться как-то не приходилось.

– А ведь это попахивает Индией...– сказал Самарин, в плавкахи неразлучном пенсне выглядевший совершенно неопасным, этаким растяпой-туристомиз благополучной европейской страны.– Не хочу выносить вердикты, но напоминаетиндийское письмо...

– Там корабль? – завороженным шепотом спросила Мадлен,не сводя с пригоршни монет в ладонях Мазура повлажневшего взгляда.

– По крайней мере, его носовая часть точно имеется,– сказалон, устало стягивая ласты.

– И много... этого?

– Я разбил вот такой ящик,– сказал Мазур, показывая рукамиприблизительные размеры.– Он был набит мешочками. Вспорол я только один, носодержимое позволяет думать, что и в остальных – не черепки...

Внезапно она отстранилась, в глазах явственно полыхнулстрах. Мазур ничего не понял, а Лаврик, вертя меж пальцев монету, короткорассмеялся:

– Мадемуазель, вы напрасно всполошились. Я, конечно,понимаю, что согласно всем законам жанра именно сейчас самое время всадить вамнож под ребро и бросить акулам, но мы – некоторым образом джентльмены.Договоры блюдем свято.

– Да нет, вы не так поняли...– отвела она глаза.

– Именно так, и не спорьте...– мягко сказал Лаврик.– Вы нас,право, обидели, Мадлен... Мы как-никак моряки, а значит, должны отличатьсяповышенным благородством...

– Ох, если бы это правило обязывало каждого моряка...–усмехнулась она, отчаянно пытаясь создать впечатление, что не было приступапанического страха.

Мазур, устало привалившись к борту, смотрел в сторонуатолла – отнюдь не крохотного, кораллового кольца шириной добрых двадесятка километров. Над скалистым берегом, усеянным пещерами и трещинами, надкоралловыми рифами кружили птичьи стаи, под ветерком шелестели пальмы. Рядыколючего кустарника выглядели непролазными дебрями – да и были таковыми.Совершенно дикая суша, угрюмая и негостеприимная, знаменитая лишь тем, что наней обитало тысяч сто слоновых черепах. Да еще тем, что именно в этой лагунешестьдесят лет назад два месяца прятался от рыщущих вокруг архипелагаанглийских кораблей немецкий крейсер «Кенигсберг». Между прочим, отличное местодля тайной базы сепаратистов...

Словно прочитав его мысли, Лаврик сказал:

– Пора бы отсюда убираться, дамы и господа. Не нравится мнеэто место, уж и не знаю почему... Говорят, здесь сепаратисты бывают.

– Я тоже слышала,– кивнула Мадлен.– Только вряд ли мы импокажемся достойной добычей. Хотя как знать, в виде заложников можем ипригодиться.

– Идиотизм какой-то,– проворчал Лаврик.– Острова –фуражкой можно накрыть. И непременно нужно завестись еще и сепаратистам.

– Боюсь, сепаратисты они только по названию,– сказалаМадлен.– Чтобы не расшифровываться раньше времени. А сверхзадача, в общем,банальна: захватить власть во всей республике.