Великолепные руины - Джесс Уолтер

Пат встал.

– Мам, я же пошутил! – Он подошел к ней. – Иди, тебе надо развлечься. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Он и вправду вырос за этот год. Ей об этом все говорили. В школе проблем стало поменьше, и из дома он перестал сбегать, и оценки стали лучше. И все же Дебру очень беспокоили его глаза, не форма или цвет, а искра, сияние, отблеск притаившейся опасности.

– Для счастья мне нужно, чтобы ты сидел дома.

– Заметано. – Пат протянул ей руку. – Можно, Бенни зайдет порепетировать?

– Конечно, можно.

Бенни играл на гитаре в группе Пата. Из-за этой группы Пат и повзрослел. Дебра сходила на пару школьных концертов и фестиваль в Сиэтле. Ничего не скажешь, играли они хорошо. Дебра боялась услышать панк-рок или металл, но оказалось, ее сын пишет нервную, неровную и… какую-то очень честную музыку (Дебра сравнила их с «Роллинг Стоунз», и Пат только глаза закатил). Больше всего ее поразило то, как сын держится на сцене. Пат пел, приплясывал, общался с публикой, шутил. Казалось бы, чему удивляться, он всегда легко очаровывал людей. И все же она удивилась. Он обладал властью над толпой. С тех пор как Пат собрал группу, он стал прямо идеальным ребенком. Если пацан начинает играть в группе и сразу превращается в паиньку, тут явно что-то не так. Но отрицать очевидное было невозможно: Пат сосредоточился на главном и твердо шел к цели. Ее очень смущало то, к чему он стремился. Пат постоянно говорил, как прославится, как его группа станет известной всему миру. Она пыталась сказать ему об опасностях славы, но сформулировать как следует свою мысль не могла. Бормотала что-то о чистом искусстве и ловушках на пути наверх. С тем же успехом можно было рассказывать голодающему об опасности ожирения.

– Я вернусь через три часа, – сказала Дебра. На самом деле они придут часов через пять-шесть. Но за три часа Пат меньше успеет натворить, а потом будет сидеть и ждать ее, как пай-мальчик. – Ничего… не…

Она запнулась. Пат ехидно улыбнулся:

– Ничего не делай?

– Вот именно.

Пат отдал честь, снова надел наушники и взял гитару.

– Эй! – сказал он, когда Дебра уже была в дверях. – Только не поддавайся, если он будет тебя уговаривать прыгнуть с тарзанки. Ему нравится смотреть, как девушки машут ногами.

Дебра закрыла дверь, пошла к выходу и вдруг остановилась, задумчиво глядя на трубку. Зачем было ее доставать, если у него нет травы? И он слишком долго рылся в ящике. А трубка ведь должна была быть на самом верху Дебра вернулась и распахнула дверь. Пат сидел на кровати, ящик стола снова был выдвинут, и теперь он держал в руках то, что на самом деле прятал. Тетрадь с песнями. Он поднял голову и покраснел от злости.

– Мама! Какого черта?!

Она вырвала тетрадь у него из рук, еще не зная, что хочет найти. В голове вертелись все самые жуткие сценарии, которыми пугают родителей. Он пишет песню о том, что хочет покончить с собой. Или о том, как торгует наркотиками. Дебра пролистала страницы. Тексты, пометки с аккордами – нотную грамоту Пат знал плохо, – отрывки любовных песен, таких, какие пишут пятнадцатилетние подростки («Сексуальная игра» с неуклюжей рифмой «Таня, хочу тебя»), какой-то патетический гимн про солнце, луну и чрево вечности.

Он протянул руку:

– Отдай!

Дебра листала страницы. Что же тут было такого страшного, если он предпочел отдать ей трубку для марихуаны?

– Мама! Я сказал, отдай! Ну!

Она дошла до последней страницы. Вот эту песню он и прятал. Дебра очень расстроилась. Песня называлась «Улыбка небес», так же, как и роман Алвиса.

А я раньше думал, что папа придет.

Почему небо улыбается? Мне не смешно.

– О господи! – Дебре было ужасно стыдно. – Пат, прости, я думала…

Он выхватил тетрадь из ее рук.

Так редко удавалось разглядеть эмоции за саркастической маской, что Дебра часто забывала, какой он еще ребенок. Маленький мальчик, до сих пор тоскующий по отцу, которого даже не помнил.

– Тебе что, легче соврать, что ты куришь траву, чем рассказать про песню об отце? Пат, ну прости!

Он потер глаза.

– Песня-то плохая.

– Да ладно тебе, очень даже хорошая.

– Говно сопливое! Я так и знал, что ты будешь потом эту тему час мусолить.

Она села на кровать:

– Ну ладно… давай поговорим.

– О господи! – Он замер, глядя в одну точку, потом вдруг засмеялся, словно вышел из транса. – Мам, да это ж ерунда! Просто песня.

– Пат, я понимаю, тебе было тяжело…

Он поморщился:

– По-моему, ты не въезжаешь. Я вообще не хочу об этом говорить. Совсем. Ну пожалуйста! Давай потом как-нибудь, а?

Она не сдавалась. Тогда Пат легонько толкнул ее ногой.

– Давай уже. Мне еще столько надо написать, а ты на свидание опоздаешь. Физрук Стив всех, кто опаздывает, заставляет бегать пять кругов.

Физрук Стив приехал на здоровенном «плимуте» с грязными сиденьями. Вид у него был вполне геройский, короткая стрижка с косым пробором, квадратная челюсть. Фигура тяжелоатлета только-только начинала оплывать – возраст брал свое. У мужчин период полураспада, как у урана, подумала Ди.

– Что будем смотреть? – спросил Стив, когда она села в машину.

– «Экзорциста-2». – Ди стало неловко за свой выбор. Она пожала плечами: – Дети в библиотеке говорили, что вроде картина неплохая.

– Ну и ладненько. А то я уж боялся, что ты выберешь какой-нибудь заумный иностранный фильм с субтитлами и мне придется делать вид, будто я все понял.

Дебра рассмеялась.

– Там хороший актерский состав. Линда Блэр, Луиз Флетчер, Джеймс Эрл Джонс, Ричард Бёртон… – Она покраснела от одного звука его имени.

– Ричард Бёртон? Он что, не помер еще?

– Нет пока.

– Ну ладно. Только ты меня за руку держи. Я на первом «Экзорцисте» чуть со страху не обделался.

Дебра посмотрела в окно.

– Я первого не видела.

Они поужинали в рыбном ресторанчике. Стив взял креветку с тарелки Ди, не спрашивая разрешения, и это ей ужасно понравилось. Говорить с ним было легко и приятно. Стив расспрашивал ее о Пате, Дебра отвечала, что тот взрослеет и проблем гораздо меньше. Забавно: о Пате говорили только в контексте проблем.

– Да не волнуйся ты так, – Стив как будто мысли ее читал, – в хоккей Пат, честно сказать, играет хреново, но парень он хороший. Талантливые ребята вроде него вечно во что-нибудь вляпываются, и чем больше вляпываются, тем крепче стоят на ногах, когда вырастут.

– А ты откуда знаешь?

– Я вот ни во что никогда не вляпывался, а теперь физруком в школе работаю.