Книга покойника - Янина Забелина

– Ну, ладно. – Троллингер повернулся к двери. – Я всегда под рукой – так что лучше уж я пойду.

Граф поднялся.

– Постойте, доктор. Слышите – звонок. Ко мне пришли, но это ненадолго. Мне хотелось бы с вами обсудить один вопрос. Заранее прошу прощения за то, что предлагаю пустяковое дело человеку вашей квалификации… Но послушайте, если над вами все-таки разразится гроза, мне ужасно нужен лаборант. Мой на войне, а когда вернется, женится и откроет свое дело. Я чувствую себя дураком, предлагая вам эту работу, но это временно. К тому же лаборатория – очень миленькое уютное местечко. Вы не хотели бы спуститься и взглянуть на нее прямо сейчас?..

Поднявшись в библиотеку, Граф обнаружил весьма уютно устроившегося лейтенанта Пикара: ноги детектива лежали на честерфилдовском кресле, а у локтя стоял стаканчик виски.

– Извините, что не встаю, – произнес лейтенант вместо приветствия.

Граф опустился в глубокое кресло – то самое, что занимал предыдущий гость, – и зажег сигарету.

– Пикар, что мы можем сделать для бедного старого Троллингера?

– Вы предложили ему работу?

– Он сейчас внизу. Он никогда бы не притронулся к этим двум тысячам, если бы не прозябающая в нищете больная родственница.

– Прежде он был диагностом – и неплохим. Эти специалисты берут ужасные гонорары – может, и ему следовало бы заявить, что две тысячи – обычная плата?

– Две тысячи за анализ, который любой больничный лаборант сделает за пять франков?

Пикар вдавил плечи в мягкие подушки кресла.

– Да, я совсем забыл вам сказать: мы все знаем о госпоже Дювалье и психиатрическом заведении Иеремии Валпа. Более того, мы установили, когда он поместил эту женщину в больницу. Однако обвинение в магазинной краже давно уже снято, – продолжал Пикар. – Никто не собирается тревожить госпожу Дювалье: совершая последнюю кражу – ювелирное изделие для костюма на сумму полтора франка, – она соображала не лучше, чем безумный шляпник. Конечно, это произошло не в первый раз, но мы все-таки не станем усложнять ее жизнь. А где этот «дом»?

– «Дом»? – уставился на него Граф.

– Она все время рвется туда.

– Троллингер сказал, что речь идет о об особняке, который давно сгорел. Юная госпожа Дювалье покинула его, чтобы выйти замуж за восходящую звезду медицины – доктора Троллингера. Но я думаю, что когда-то она была там счастлива.

– Ну что ж, передайте доктору: за нее можно не беспокоиться.

– Скажу. – Граф пожал плечами – никогда не знаешь, чего ожидать от этих полицейских.

– Насколько я понимаю, – заговорил вновь Пикар, внимательно изучая многоцветный потолок, – свидетельства Троллингера нам и вовсе не понадобились бы, если бы мы могли доказать как-то иначе тот факт, что Шмид был в Берне вечером двадцать восьмого июля. Ну, а все остальное… Старый доктор ведь не знал, что один из его пациентов – преступник, скрывающийся от правосудия; он мог только предполагать. Да и репутация врача только упрочится, если станет известно, что он не любит совать нос в дела своих пациентов.

– Вы правы.

– Теперь о диагнозе Мартинели. Троллингер всего лишь наблюдал и строил догадки, не так ли? Насколько я понимаю, ничто не указывало на то, что Мартинели и раньше проходил обследование?

– Нет.

– И нет ничего неэтичного в том, чтобы позволить умирающему человеку провести последние дни в комфорте и уюте – и не травить его при этом лекарствами, которые все равно ему уже не помогут?

– Конечно, нет.

– Врачи и сиделки больницы присягнут, что это была естественная смерть – от острой лейкемии. Они присягнут, что пациент был обречен. Относительно убийства госпожи Шафер – тут другая проблема. У нас нет никаких доказательств. Действительно, доктор дал Шмиду-Мартинели адрес девушки. Это подтверждается. Но само по себе это ничего не стоит! Что касается двух тысяч франков, – Пикар развел руками, – например, пациенту так понравился врач, что он решил оставить ему наследство. Почему бы не выплатить эту сумму заранее наличными?

– В самом деле, почему бы и нет? – повторил Граф.

– А теперь посудите сами, стоит ли нам вызывать Троллингера в суд. Зачем? И другой стороне не нужен такой свидетель. Показания доктора только подпортят их и так незавидное положение арестованных. – Граф раскрыл было рот, но так ничего и не сказал. – Но с другой стороны, – тон Пикар неуловимо изменился, – нам, кажется, удалось установить факт пребывания Шмида в Берне без показаний доктора.

– Неужели?

– Мы обнаружили в Туне небольшой гараж. Там Шмид оставил свою машину утром двадцать восьмого июля, а затем, видимо, сел на дневной экспресс до Берна. К сожалению, это только наше предположение. Мы не можем ничего доказать, так как он ехал днем. Но его опознал проводник поезда, уходившего из Берна в 00:01.

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Не знаю. Сейчас Шмид выглядит несколько иначе, но проводник не колебался ни секунды.

– Надеюсь, вы сможете чем-то подкрепить его показания, – заметил Граф. – Когда речь идет об убийстве, к опознанию относятся весьма критически.

– Конечно, печально, что той знаменитой ночью вам не удалось взглянуть на него там, в холле первого этажа, – вздохнул Пикар.

– Я предпочел остаться в живых.

– И вы уже тогда догадались, что это Шмид?

– И что Шмид – это Говард Мартинели, – подтвердил с улыбкой Граф.

– И все благодаря забытой книге. Мне всегда нравилось слушать вашу глубокомысленную болтовню, – снисходительно протянул Пикар, заложив руки за голову и закинув ногу на ногу.

– Вот-вот. Вы, не задумываясь ни на секунду, отмахнулись бы от ключа к загадке. А ведь у меня и в самом деле не было ни версии случившегося, ни доказательств, кроме Шекспира, что Мартинели – это Шмид. Все те, кто мог бы заявить, что усопший – не Говард Мартинели, находились очень далеко, в Женеве, в Ла Роше. А кто этот мертвец – я не знал. Я должен был одновременно собирать доказательства и следить за настоящим Говардом Мартинели. Он изменился внешне и приготовился воскреснуть под другим именем. Я не сомневался в этом, а потому страшно боялся опоздать или спугнуть его.

– И вы заморочили голову бедняге Швабу.

– Ну, Шваб доволен. А этот хитрющий коротышка Буше, услышав суть дела, сразу понял, что я задумал.

– И затем, наконец, появилась госпожа Мартинели.

– Которую я считал одной из тайных пружин этой странной игры. Но, увидев племянницу и услышав, что хрупкая барышня едет ночью в Шпиц на похороны своего дорогого дяди Говарда, я подумал, что, кажется, нашел ту самую женщину, ради которой Мартине-ли пошел на преступление. – Граф перевел дух и продолжил: – Я не стал ей мешать, предполагая, что мы сумеем схватить влюбленную парочку в облюбованном ими безопасном месте. Видите ли, мне хотелось проверить до конца свою версию, к тому же, я надеялся, что предупрежденная нашим появлением девица, спасая свою шкуру, предаст Мартинели. Она не колебалась.