Святилище - Кейт Мосс

Она повернула ручку библиотечной двери и проскользнула внутрь. И сразу ее охватили покой и тишина комнаты — запах пчелиного воска, меда и чернил, пыльного бархата и промокашек. Здесь было больше места, чем она ожидала, и окна выходили на две стороны, на юг и на запад. Занавес из тяжелой синей с золотом парчи мягкими складками спадал из-под потолка на пол.

Стук ее низких каблучков поглотил толстый овальный ковер, занимавший середину комнаты. На нем стоял двухтумбовый письменный стол, достаточно большой, чтобы разворачивать на нем даже самые внушительные тома. Тут же стояли чернильница и перья и кожаный бювар со свежей промокательной бумагой.

Леони решила начать осмотр с дальнего от двери угла. Она по очереди обежала глазами полки, читая названия на корешках, проводя пальцами по кожаным переплетам, останавливаясь время от времени перед особенно интересными томами.

Ей попался красивый молитвенник с двойной фигурной застежкой и гравюрами, прикрытыми тончайшей шелковистой бумагой. На форзаце она прочитала имя покойного дяди — Жюль Ласкомб — и дату его конфирмации.

На следующем стеллаже она обнаружила «Путешествие вокруг моей комнаты» Местра. Он был так же зачитан и потрепан, как тот экземпляр, что хранился дома у Анатоля. В другой нише она нашла собрание религиозных и яростно антирелигиозных текстов, составленных вместе, словно чтобы обесценить друг друга.

В отделе, отведенном современной французской литературе, были все романы Золя серии «Ругон-Маккары», а также Флобер, Мопассан и Гюисманс — да, множество поучительных трудов, которые Анатоль втуне пытался всучить сестре, даже первое издание «Красного и черного» Стендаля. Было и несколько переводных книг, но ничего в ее вкусе, кроме бодлеровских переводов мсье По. Ни мадам Рэдклиф, ни мсье Ле Фаню.

Скучные книги.

В дальнем углу библиотеки Леони попала в нишу, отведенную книгам по местной истории, и решила, что здесь Анатоль и откопал монографию мсье Бальярда. Приблизившись к этим укромным темным стеллажам, Леони воодушевилась. После простора и тепла библиотеки эта ниша таила сырость подземелья, от которой у девушки перехватило горло.

Она обвела взглядом ряды корешков, пока не добралась до буквы «Б». На первый взгляд не видно было свободного места для брошюры. Озадаченная Леони втиснула тонкую книжечку на подходящее для нее место. Покончив с этим, она повернула назад к двери.

Только теперь ей попались на глаза три или четыре стеклянных витрины высоко на стене, справа от двери. Как видно, здесь разместили наиболее ценные тома. Деревянная лесенка была сложена, конструкция предусматривала, что ее секции скользят по медным рельсам. Леони ухватилась за перекладины обеими руками и потянула что было сил. Ступеньки с жалобным скрипом уступили ее усилиям. Она вытянула лесенку на середину и, надежно утвердив ножки, расставила их и стала взбираться. Нижняя тафтяная юбочка шуршала и путалась в ногах.

Она задержалась на предпоследней ступеньке. Упираясь коленями, заглянула в ящик. В нем было темно, но Леони, приложив ладони трубочкой к глазам, чтобы отгородиться от бликов из окон, сумела прочитать надписи на корешках.

Первыми стояли «Учение и ритуал высшей магии» Элифаса Леви. Соседний том был озаглавлен «Основы практики оккультной науки». Выше полкой стояли труды Папюса, Кур де Жебелена, Эттейллы и Макгрегора Мазерса. Леони никогда не читала этих авторов, но знала, что они оккультисты и считаются развратителями умов.

Их имена часто мелькали в газетных и журнальных статьях.

Леони уже собиралась спуститься, когда ее внимание привлек большой простой том, переплетенный в черную кожу, не такой броский, как другие, и стоящий вдоль полки. На переплете было выпуклыми золотыми буквами выведено имя ее дяди, а над ним заглавие: «Таро».

Париж

К тому времени, когда ленивый, пронизанный копотью рассвет осветил комиссариат Восьмого округа на улице Лисбонн, страсти уже разгорелись.

Тело женщины, опознанной как мадам Маргарита Верньер, было обнаружено незадолго до девяти часов вечера в воскресенье, 20 сентября. Известие было передано из одной из новых общественных телефонных кабин, стоявшей на углу улиц Берлин и Амстердам, репортером «Ле пти журналь».

Учитывая, что у покойной была связь с героем войны генералом Дюпоном, из своей загородной резиденции был вызван для ведения дела префект Лабуж.

«Убийство Кармен! Задержан герой войны! Ссора между любовниками привела к смертельному удару ножом»!

— Что все это значит? — прогремел Лабуж.

Торон встал, чтобы почтительно приветствовать его и сбросить газеты с единственного свободного стула в захламленной и грязноватой комнатушке. Лабуж следил за ним пылающим взглядом. Затем префект снял свой шелковый цилиндр и уселся, сложив руки на набалдашнике трости. Деревянная спинка стула крякнула под его внушительным весом, но выдержала.

— Ну, Торон, — властно спросил он, когда инспектор вернулся на свое место. — Откуда у них столько закрытых подробностей? Кто из ваших людей распустил язык?

Инспектор Торон, по всем признакам, дождался рассвета, так и не познав роскоши собственной постели. Под глазами у него лежали темные полукружия теней, усы обвисли, а на подбородке пробилась щетина.

— Думаю, дело не в том, мсье, — сказал он. — Репортеры оказались там раньше наших людей.

Лабуж уставился на него из-под кустистых седых бровей.

— Им дали наводку?

— Похоже на то.

— Кто?

— Неизвестно. Один из моих жандармов подслушал разговор между парой тех стервятников. По их словам, не меньше двух редакций газет приблизительно в семь часов вечера получили сообщение, что если послать репортера на улицу Берлин, дело окупится.

— И точный адрес? Номер квартиры?

— Об этом они не говорили, но, полагаю, да.

Префект Лабуж сжал руки со старческими синими венами на перламутровой головке трости.

— Генерал Дюпон? Он отрицает любовную связь с Маргаритой Верньер?

— Не отрицает, хотя потребовал заверений, что этот вопрос останется в тени.

— Вы заверили?

— Я заверил. Мсье, генерал категорически отрицает, что убил ее. Объяснения те же, что он дал журналистам. Якобы, когда он выходил с дневного концерта, ему передали записку, в которой встреча, назначенная на пять часов пополудни, переносилась на вечер. Они с утра собирались выехать на несколько дней в долину Марны, отдохнуть за городом. Слуг на это время отпустили. Квартира явно была приготовлена к отъезду хозяев.

— Записка осталась у Дюпона?

Торон вздохнул.

— Ради сохранения репутации дамы, как он говорит, он тут же разорвал и выбросил послание. — Торон оперся локтями на стол и устало перебирал пальцами волосы. — Я сразу послал туда человека, но уборщики в этом районе усердствуют на удивление.