Исполнитель - Сергей Горбатых

– Не простыл ли я? – с ужасом подумал Мальцев.

– Хлюп, хлюп. Чав, чав, – снова раздалось со всех сторон.

Александру становилось всё хуже и хуже. Ноги заплетались и не слушались. Голова раскалывалась от боли. Тело уже начало "гореть".

Вдруг, где‑то вверху, Мальцев явственно услышал блеяние овец и звон колокольчиков. Никто из шагающих рядом людей, не обратил на эти звуки никакого внимания.

– Наверное – это бред! – успокоил себя Александр.

Но в этот миг снова послышалось блеяние овец, а справа открылась крутая узкая тропинка, ведущая к вершине горы. Мальцев, не раздумывая, резко свернул на неё и, задыхаясь, стал медленно подниматься. Сил у него уже почти не было. Он спотыкался и падал, вставал и снова шёл. Тропинка вдруг сделалась почти вертикальной, как стена. Тогда Александр стал на четвереньки и пополз. Мешала винтовка и котелок, но он медленно продигался вперёд. Закончился унылый зимний лес и кустарники. Мальцев выполз на вершину горы, покрытую сухой прошлогодней травой. Прямо перед ним паслась отара овец, а чуть поодаль– штук двадцать коз.

– Гав, гав, гав, – откуда не возьмись, появились две большие черные мохнатые собаки.

Они носились вокруг юноши, не переставая громко лаять. Неожиданно, совсем рядом, послышался свист. Невдалеке появился бородатый невысокий старик в бараньем тулупе и шапке из козинной шкуры. В руках он держал винтовку.

– Дон, добрый день! Простите меня за вторжение, но я умираю с голоду. Я не ел три дня. Я чувствую себя очень плохо. Вы бы не могли дать мне кусочек хлеба? – выпалил Александр и стал на колени.

Старик молча и пристально смотрел на него. Затем почесав пятернёй свою длинную, почти до живота, бороду призывно позвал рукой за собой. Делая невероятные усилия, едва волоча ноги, Мальцев побрёл за ним. Вскоре пришли к очень низкой хижине, построенной из неотесанных камней разных размеров. Среди стен, покрытых толстым слоем мха, с трудом угадывались два крошечных оконца с мутными стёклами. Мальцеву пришлось очень сильно нагнуться, чтобы войти за хозяином в хижину. В нос сразу же ударил едкий запах чеснока и копоти. Александр огляделся. Посередине – горящая печь с чаном. Над ним стояла невысокая старушка с седыми длинными волосами и крючковатым носом, одетая в толстый шерстяной свитер.

– Добрый день, Донья! – поздоровался с ней Мальцев.

В ответ старуха только слегка кивнула ему головой. Александр осмотрелся вокруг. Покрытый толстым слоем жирной сажи потолок был сделан из плоских камней. На стенах висели длинные связки чеснока и горького перца. Полы – также из каменных плит, выщербленных от времени. Стол– из толстых, тёмных от старости или грязи, досок. Два табурета с толстенными ножками. Вдоль стены, под окном, находилось подобие широкой лавки, сделанной из камня и покрытой овечьими шкурами.

– Садись! – прохрипел старик и показал пальцем на табурет.

Мальцев присел на самый краешек. Хозяин разместился напротив и молча сверлил его своими маленькими жёлтыми глазками.

– Дон, я умираю с голода. Вы могди бы дать мне какой‑нибудь еды, – жалостливо попросил юноша.

Старик молчал.

– Дон, у меня нет денег, чтобы Вам заплатить за еду. Но возьмите вот мою винтовку. Патроны, – предложил Александр, сняв с ремня подсумок, положил его вместе с винтовкой прямо на стол.

Хозяин не проявил никакого интереса, а продолжал молча смотреть на него.

– Чего же он хочет? А если старик прямо сейчас меня выгонит из дома и натравит ещё своих собак? – отчаялся Мальцев, – что же можно предложить ему?

В печи трещали дрова. Пахло дымом. Старуха что‑то бурчала себе под нос…

– Часы! У меня же есть часы! – вдруг осенило Александра.

Он достал из кармана мокрой насквозь шинели серебряные часы на толстой цепочке.

– Вот смотрите, – с таинственным видом произнёс Мальцев, открывая крышку часов.

Заиграла музыка. Старик от удивления привстал с табуретки, а старуха быстро подощла к ним и уставилась на часы. Юноша закрыл крышку, и музыка прекратилась.

– Ха – ха – ха – … громко засмеялся хозяин.

– Хи – хи – хи – писклявым голоском последовала за ним старуха.

Старик неожиданно перестал смеяться и что‑то сказал жене на странном диалекте. Через несколько минут старуха уже ставила на стол тарелки из обожённой глины с тёмным хлебом и козьим сыром. Старик вытащил из ниши в стене стеклянную бутыль и налил себе и гостю до самых краёв в алюминивые кружки безцветного напитка.

– Ешь! – сказал хозяин.

Мальцев трясущимися руками взял хлеб и сыр и быстро принялся жевать.

– Пей! – приказал ему старик, поднося к своим губам кружку.

Прежде чем сделать глоток, Александр понюхал напиток. Он приятно чем‑то сладким.

– Граппа, виноградный самогон, – догадался юноша и, не отрываясь, выпил половину кружки.

– Хорошо! Вкусно! – похвалил он вслух и вдруг увидел, как стены и потолок хижины стали качаться. В его голову ударил жар, а глаза сами стали закрываться.

Прежде чем потерять сознание, Мальцев безразлично наблюдал, как хозяин сняв с него мокрые ботинки и шинель, с трудом потащил его к каменному ложу, покрытыми козинными шкурами.

Проснулся Александр от запаха варенного мяса. Была уже ночь, а может и вечер. На столе тускло горела керосиновая лампа. Старик, сидя на табурете, рассматривал в её скудном свете часы. Он открывал крышку, и когда начинала играть музыка, быстро её закрывал. Старуха длинной ложкой мешала что‑то в чане, и оттуда исходил вкусный запах мяса. Шинель и ботинки Мальцева сушились у печки. Увидев, что юноша проснулся, хозяин показал ему рукой на свободную табуретку. Александр встал, сунул ноги в бесформенные стоптанные фетровые ботинки, стоящие у ложа и пошёл к столу.

– Как себя чувствуешь? – спросил хозяин, не отрывая глаз от часов.

– Уже лучше, – ответил Мальцев, несмотря на то, что все его тело ломило от боли.

Старуха поставила на стол три огромные миски. Затем она, вместе с мужем, принесли и водрузили посередине чан. Тщательно размешав его содержимое, хозяйка наполнила до самых краёв все миски. Старик налил в кружки граппы и молча выпил. Его примеру последовала жена. Александр тоже выпил, до самого дна. Затем взяв ложку из обожённой глины, больше похожую на черпак, стал есть. Как называлось это блюдо он так и не узнал. Большие куски козинного мяса с половинками варенной морковки и целыми луковицами. Язык стал гореть от перца. Хозяева брали зубки чеснока, горкой лежащие на столе и, тщательно натерев им хлеб и присыпав его солью, ели с похлёбкой. Старик налил ещё самогона. Все молча выпили.

– Очень много. Наверное не съем, – подумал Александр, сопровождая горячую и острую похлёбку чесноком.

Съел! В его желудке впервые за много дней появилась заполненность и сытость.