Исполнитель - Сергей Горбатых

– Всё, мне здесь делать нечего! – сказал вслух Мальцев и неожиданно для самого себя разрыдался.

Он вернулся в Барселону только ночью следующего дня. Ворошиловсие казармы были пусты. Бригада Овьедо обороняла южные подступы к Барселоне, а Быкова не было.

– Где же ты, Иван Терентьевич? – спрашивал в отчаянии самого себя Мальцев, бродя по пустым казармам. В ответ слышался вой зимнего ветра влетавшего в разбитые стёкла.

Только на следующее утро, в порту, Мальцеву удалось узнать, что вчера, в полдень, какое‑то советское судно часа два стояло на рейде. Нашлись свидетели, которые утвержали, что на нескольких шлюпках туда доставили большую группу людей.

– Ах, Быков, Быков! Бросил меня! Не дождался! – в отчаянии кричал Мальцев, глотая слёзы.

Он остался один в чужой стране.

– Так, надо успокоиться и делать то, что мне рекомендовал Некрасов, – решил Александр.

Он вернулся в пустые казармы. Первым делом он сжёг письмо Мачадо своей тётушке Исабель:

– Прости, меня Пабло! Но я хочу жить! Очень хочу! – прошептал он, наблюдая за тем, как пламя пожирает толстые листы бумаги.

Затем в огонь последовали фотографии Мачадо военных лет и юности. Мальцев достал военное удостоверение личности Пабло.

– Очень хорошо, – прошептал он, увидя в графе должность "солдат", – у командира могут быть какие‑нибудь последствия, в случае плена или беженства. А с простого солдата что можно взять?

Мальцев очень аккуратно содрал фотографию своего друга и вклеил свою. Получилось неплохо.

– А действительно, Некрасов был прав, отдалённое сходство имеется, – убедился Александр внимательно рассматривая фотографию в удостоверении, – только надо будет чуть волосы ещё отрастить, да и усы свои привести в порядок. Правильно я сделал, что сразу же последовал совету Некрасова и не стал больше стричься, а пытался волосы зачёсывать как Пабло. Да и ходить стал, как Мачадо, несколько сутулясь. Теперь дело за тетрадью. Да, здесь работы очень много. Надо будет вырвать все листы, написанные Пабло и переписать их только уже своим почерком. Для этого понадобится время. Но у меня его достаточно. Надо только добыть винтовку, ведь простой солдат должен иметь только её, а не пистолет. И самое главное – это еда.

Бродя по казармам Мальцев нашёл брошенную винтовку системы Маузер, много патронов и даже две гранаты.

– Дезертир, наверное какой‑то бросил.

На "чёрном" рынке купить продавалось очень мало продуктов питания. За четыреста восемьдесят песет, которые он имел, Александру удалось приобрести две булки хлеба, три банки рыбных консервов, плитку шоколада и целое ведро апельсин. Зато свой пистолет АСТРА 400 он очень удачно сменял на половину свежей курицы и полведра картофеля.

Оборудовав в казармах одну комнату для жилья, Мальцев принялся переписывать тетрадь Мачадо, а также внимательно изучать письма тётушки Исабель, которых была целая пачка. Его никто не беспокоил. Электрического света не было, скромную еду он готовил только днём на костре во дворе, а затем запирался в комнате и писал, писал… Иногда вдруг останавливался и с горечью произносил:

– Эх, Быков, Быков! Бросил ты меня!

Мальцев не знал, что вечером того дня, после того, как авиация противника стёрла с лица земли госпиталь республиканцев в Гироне, подполковнику Овьедо позвонил военный комендант города и рассказал о трагедии. Также он в красках рассказал о прямом попадании бомбы в грузовик с ранеными бойцами его бригады. Овьедо в свою очередь передал эту новость, как смог, Быкову. Иван Терентьевич уже знал много слов и понял сразу, что произошло. Он схватился за голову и в первый раз за много месяцев напился. А на следующий день, совершенно неожиданно, ему позвонили из штаба компартии Испании и сообщили, что через час в порт Барселоны зайдёт советское сухогрузное судно. Так Быков покинул Испанию один, твёрдо уверенный в гибели своего переводчика Мальцева Александра.

20 января Мальцев пешком покинул Барселону, направляясь на север в Гирону. Здесь он присоединился к колонне беженцев, следующих к Перенеям к границе с Францией.

26 января Барселона практически без сопротивления была оставлена республиканскими войсками.

Неширокая грунтовая дорога серпантином поднималась к небу, затянутым тяжёлыми тёмно‑серыми тучами. Моросил дождь. Когда он прекращался, на смену ему приходил мокрый снег. Он обильно сыпался сверху, и впереди ничего не было видно.

Чав, чав. Хлюп, хлюп – слышалось слева, справа, впереди и сзади. По дороге медленно двигался многотысячный людской поток. Ни смеха, ни разговоров. Люди молча, медленно и упорно поднимались к облакам.

Было очень холодно. Мальцев натянул на самые уши вязанную шерстяную шапочку, на неё надел пилотку, поднял воротник шинели. Но это его не спасало от проникающего повсюду сырого холода. Ботинки, шинель промокли насквозь. Александр очень сильно страдал от того, что у него мёрзли руки.

– Идиот! – ругал он сам себя, – надо было варежки взять. Прав был Быков: солдат всегда с собой должен иметь всё, чтобы не только просто выжить, а устроиться в любом месте с максимальными удобствами. Много он мне нужных и полезных советов дал! Я же, идиот, его вполуха слушал. За что сейчас и расплачиваюсь. Теперь надо вспомнить, что он мне говорил, чтобы больше не повторять ошибок.

Потом Мальцев вдруг вспоминал, как поступил с ним Иван Терентьевич и тихо, с ненавистью, шептал:

– Сволочь ты, Быков! Предал меня! А ещё командир Красной Армии!

Слева, справа, впереди и сзади, почти плечом к плечу, брели тысячи людей. Здесь были солдаты республиканской армии с винтовками за плечами, функционеры социалистической, коммунистической, анархистской партии, женщины… Матери несли своих детей на спинах. Гражданские тащили тяжёлые чемоданы а руках.

Хлюп, хлюп. Чав, чав. Хлюп, хлюп…

Слева – глубокая пропасть. На её дне въётся быстрая горная река. Справа – чёрная, мокрая, отвесная скала.

– А жрать то как хочется! В желудке уже три дня ничего не было, – безразлично подумал Александр.

Вся человеческая масса вдруг неожиданно остановилась. Темнело. Все стали готовиться к ночлегу прямо, здесь, на дороге. Не было ни укрытий, ни дров, чтобы развести огонь.

– Где бы мне устроиться? – спросил сам себя Мальцев, с тоской озираясь вокруг.

Он увидел огромный кусок скалы, скатившийся когда‑то с вершины и оставшийся лежать на обочине дороги. Подойдя к нему, Александр снял с себя шинель и бросил её прямо в грязь. Сел, прижавшись спиной к холодному камню. Через несколько минут его спина заледенела. Мальцев понял, что так не сможет заснуть. Он встал и до рассвета стоял у куска скалы с закрыми глазами.

Забрезжил серый рассвет, и люди стали подниматься и идти вверх к облакам. У Александра болела голова, а всё тело ломило…