Любимые дети, или Моя чужая семья - Диана Чемберлен

Она открыла глаза и улыбнулась мне:

– Доброе утро.

Теперь свет падал на ее лицо, отражался в кристально чистых синих глазах. Я провел пальцем по ее щеке.

– Очень хорошее утро, – ответил я.

Ее кожа была золотистой. И немного отекшей там, где начал сходить загар. Но морщины? Никогда! Ей было девятнадцать, как она и говорила. Ну… может, двадцать один или двадцать два. Даже если волосы целиком седые, чего я не мог представить, она все равно не выглядела старой. Джен сказала, что у нее шрамы в душе. Люди могут поседеть за одну ночь, когда с ними случается нечто ужасное. Я не спросил, откуда у нее эти шрамы. Сама скажет, если захочет. Возможно, изнасиловали или что-то в этом роде. Такое случается с девушками постоянно.

– Я собираюсь приготовить тебе завтрак.

Она села. Груди были маленькими и абсолютно идеальными. Боже. Она прекрасна. И куда лучше всех телок вместе взятых.

Я словно стал прежним. Сколько раз мы делали это прошлой ночью? Я потерял счет. Она, наконец, сказала, что, если мы сделаем это еще хоть раз, она не сможет ходить. Иначе я бы схватил ее прямо сейчас.

– У тебя есть яйца? – спросила она.

– Да.

Только потому, что позавчера днем Лорел оставила их вместе с другими продуктами. Вчера, когда я метался по трейлеру, пытаясь все убрать до прихода Джен, появился частный детектив, нанятый Лорел. Черный чувак по имени Мистер Джонсон. Серьезно, его звали Мистер, и он был похож на Джеймса Эрла Джонса. Прошелся по трейлеру, как полицейский в фильмах, сунул нос в шкаф и комод матери. Но задал куда больше вопросов, чем копы, хотя в основном о так называемой личной жизни матери, о которой я ни фига не знал. Я объяснил, что ее жизнь вращалась вокруг меня, меня и моей персоны.

Он сказал, что мне, возможно, ничего не известно, и я посоветовал ему поехать к Дон. У меня сложилось впечатление, что он идет по следам полиции и Лорел зря тратит на него кучу бабла.

Джен наклонилась, чтобы поцеловать меня, уселась на краю кровати и стала натягивать одежду. Я смотрел, как она одевается и выходит из комнаты. Через несколько минут я и сам встал, и сердце опять упало, как всегда, когда я возвращался к реальности. Мать пропала. У меня почти не осталось денег. По почте стали приходить счета. Тело изуродовано. И мне нужна пара таблеток перкосета.

Я направился на кухню. Слегка укусил Джен за плечо, открыл пузырек с таблетками и вынул из холодильника пиво.

– Как ты достаешь пиво? – спросила Джен, ставя сковороду на плиту.

– Один чувак на автозаправке покупает его для меня, – пояснил я, скручивая крышечку.

Позавчера вечером я запасся пивом.

– А как ты достаешь выпивку, что у тебя в доме?

«Тебе действительно девятнадцать?»

– Прилагалась к собственности, – фыркнула она. – Вряд ли хозяева хватятся. У них полно спиртного, но надеюсь, что я не пью вино какой-то особой, экзотической марки.

Она рассмеялась.

– Может, все эти годы они хранили его для золотой свадьбы.

Она вырвала бутылку из моей руки, сделала большой глоток, склонила голову набок и улыбнулась.

– О, черт! – прошептала она, обнимая меня. – Давай пропустим завтрак и вернемся в постель.

– Правда?

– Честное слово.

Она повела меня в спальню, разбрасывая по пути предметы одежды.

Девятнадцать. Девяносто. Вообще-то мне все равно.

31. Мэгги

Оказалось, что больница Брайар-Глен выросла почти вдвое, и поэтому им позарез требовались волонтеры. Они, должно быть, настолько отчаялись, что позволили Мэгги Локвуд работать на них.

Вот о чем я думала в первый день.

Отделение педиатрии. Именно туда я попросилась. Теперь вместо восьми коек стало пятнадцать, и почти все были заняты. Первый день я провела с опытным волонтером Хелен Роджерс – мисс Хелен для меня и пациентов. Мисс Хелен было не меньше восьмидесяти. У нее был ужасный акцент, словно рот набит стеклянными шариками. Поэтому я сразу подумала, что она из мест гораздо южнее, чем Северная Каролина. Она была такой милой, словно бабушка из сказки, практически водила меня за руку и представляла как «маленькую девочку, которая отныне будет нам помогать».

– Будешь проводить здесь добрую половину жизни, – сказала мисс Хелен, провожая меня в игровую. Комната была не очень велика, но казалась настоящим полем чудес. С маленькими столами и стульчиками, множеством игрушек, книг, кинофильмов и пластиковой горкой. Двое ребятишек сидели перед телевизором, где шел фильм «Найти Немо».

Здесь же стояли две взрослые качалки, и в одной сидел престарелый волонтер, читая книгу бледной маленькой лысой девочке у него на коленях.

– Это – мистер Джим, – сказала мисс Хелен. – Он здесь по вторникам и четвергам. Мистер Джим, это – Мэгги Локвуд. Она будет с нами все дни. Правда, супер?

– Класс!

Мистер Джим улыбнулся, прежде чем вернуться к книге. Сколько же пролежала здесь вялая маленькая девочка?

Я представила себя читающей ребенку. Держащей его на коленях.

Мои глаза повлажнели. Что это со мной? Я думала, что это имеет нечто общее с тем, что мне доверили этих ребят. Кто знает?

В субботу, увидев рекламный ролик больницы, я зашла на сайт и написала женщине, командовавшей волонтерами. Своего имени я, конечно, не назвала. Женщина, Кэти Моуди, ответила в понедельник. Попросила номер телефона и сказала, что хочет поговорить со мной. Узнать причины, по которым я вызывалась стать волонтером. Потребовала заполнить нужные формы и так далее… Да еще заполнить разрешение провести проверку моих данных. И это для добровольной работы в больнице?

Но я продолжала заходить на сайт, где говорилось, как сильно они нуждаются в помощи. Особенно в педиатрии. На сайте показывали снимок маленького мальчика, сидевшего в прекрасной игровой комнате. Он что-то лепил из глины, высунув от стараний язык. Похоже, он на несколько минут забыл, что болен.

Я долго смотрела на снимок. Наконец, я ответила на письмо Кэти Моуди.

Что мне терять?

«Меня зовут Мэгги Локвуд. Мое имя, должно быть, вам знакомо. Это я полтора года назад устроила пожар в Серф-Сити. Две недели назад меня выпустили из тюрьмы, и мне нужно отработать триста часов по приговору суда. Я знаю, что обязана общине большим, чем триста часов. Как я уже говорила в первом письме, я услышала ваш призыв и поняла, что работа в больнице – это самое подходящее место для меня. Я должна искупить преступление. Поскольку так много людей пострадало из-за того, что я сделала. Я пойму, если вы не захотите принять человека, отбывавшего тюремный срок, но хотелось бы, чтобы вы дали мне шанс».

Я напечатала свой телефонный номер, отправила письмо, и через минуты, буквально минуты – это говорит о том, как отчаянно им не хватало людей, – Кэти Моуди позвонила мне. Мы проговорили с полчаса, и я рассказала ей правду о том, что случилось с моими попытками работать в школе и библиотеке.