Твой яд мне по вкусу - Анастасия Полянина

Весь вечер я старалась прикрыть Максима перед отцом, чтобы он не заметил его отсутствия. Неловкая объяснительная беседа с Борисом Николаевичем точно раздавила бы меня.

Правда, несколько раз он подлавливал меня и интересовался, все ли в порядке. Конечно, он имел в виду праздник. Мои всегда утвердительные и немногословные ответы удовлетворяли его любопытство, и Борис Николаевич не развивал разговор дальше. За это я была ему безмерно благодарна.

— Майя, как ты? — спросила Милка, мягко опустив ладонь на мое плечо.

Я вяло улыбнулась ей. Это было фальшиво.

— Ты не знаешь, сколько еще ждать? Я просто с ума схожу… — в моем голосе слышалась надрывная мольба о помощи.

— Не знаю… — она удрученно покачала головой, — Ты не пыталась с ним связаться больше?

— А смысл? Думаешь, он поднимет сломанный во время боя палец и любезно попросит минутку перерыва, чтобы поговорить со мной? — я невесело посмеялась.

— У тебя начинается тихая истерика. Твои шутки говорят об этом, — вымученно усмехнулась Мила.

Я посмотрела на нее устало.

— Мое терпение держится на волоске…

Мила обняла меня за плечи и склонила свою голову к моей.

— Все будет хорошо. Ты должна верить в него.

— Мое сердце готово разорваться в клочья от волнения, Мила…

— Я понимаю, девочка. Я тоже волнуюсь. Но я знаю Макса. Он не сдается никогда. Тем более сейчас он не позволит себе этого, когда у него есть такой сильный мотивирующий стимул в твоем лице.

— Лучше бы тебе быть правой… — сказала я сокрушенно и вздохнула.

Три недели, потраченные на приведение себя в удовлетворительную форму, практически без алкоголя и на относительно правильном питании, дали свои плоды. Я чувствовал себя достаточно уверенно. В крови бурлил адреналин. Я знал, что это тот шанс, который нельзя упустить. В конце концов, я мог сдохнуть здесь, на ринге, либо от рук головорезов Патрона, если не верну ему долг. Но я не собирался умирать. Я готовился — отчаянно и одержимо. Во рту ощущалось знакомое предвкушение от схватки. Я почти забыл это чувство. Но сейчас оно снова растекалось по моим венам…

Моего противника в бойцовских кругах звали Гром — сокращенно от «Громила». Посмотрев на него, я мысленно прикинул наши шансы. Я был крупным парнем, но этот казался просто горой. Его голова была обрита, что демонстрировало неидеальную форму черепа, покрытую боевыми шрамами. У него были длинные и мощные руки. Его кулаки походили на кувалды. Я поймал себя на мысли, что благодаря им я могу встретить свою смерть, ну или, в лучшем случае, инвалидность. И все-таки, возможно, у Грома и было преимущество в силе удара, но с его весом и ростом, вряд ли он мог быть достаточно подвижен и маневренен. Я планировал сыграть на этом.

Когда прозвучал гонг, мы начали кружить по рингу, не отрывая сосредоточенных взглядов друг от друга. Это был самый приятный — в извращенном смысле слова — момент боя: волнующая интрига, которая заключалась в том, кто же нанесет первый удар.

Толпа взревела, и мы одновременно навалились друг на друга. Мощная фигура Грома оказалась сильней, и в результате я был прижат одной его длинной рукой к канатам, в то время как другая его рука, заканчивающаяся громадным кулаком, начала колотить меня в грудную клетку и живот. Я согнулся вдвое от сильного удара в брюхо. Публика ликовала, наслаждаясь этой сценой насилия.

Не давая возможности перевести дыхание, Громила нанес мне удар в шею, от чего я чуть не задохнулся и упал на колени. Мне едва удалось оправиться и отступить в центр ринга, когда прозвучал гонг, ознаменовавший окончание раунда. Я с трудом поднялся на ноги и отошел в свой угол, обливаясь по́том и восстанавливая дыхание…

Следующие три раунда прошли слишком однообразно, если не сказать скучно. Я методично наносил удары в верхнюю часть тела Громилы, которые, казалось, не были для него сколько-нибудь чувствительными. Он просто следовал за мной и размахивал своими огромными руками, заставляя меня «танцевать» по рингу. Правда, мне удалось получить несколько сильных ударов в лицо. Я держался, но уставал от этого.

С началом очередного раунда Гром снова направился ко мне с очевидной целью опять прижать меня к канатам. Но я уклонился и зарядил ему по почкам. Его сила была неоспорима, но моя ставка на его медлительность сыграла. Как только этот парень собирался нанести удар, я успевал увернуться, заранее предвидя его намерения. Он становился предсказуем.

Новая адреналиновая волна заставила меня почувствовать уверенность в себе. Я развернулся на пятке и ударил Громилу кулаком в поясницу. Он попятился вперед. Не теряя драгоценных секунд, одной рукой я обхватил его плечо и обрушил серию ударов ему в спину. Затем я крутанул его, от чего он опасно закачался. Я быстро отошел назад и направил свой точный удар в лицо Грома. Кровь брызнула в тот же момент. Громила упал и согнулся, будучи не в силах больше встать.

Жадная до жестоких зрелищ толпа взвыла, чествуя мою победу.

В первых рядах я заметил Патрона, который довольно ухмылялся, глядя на меня, и качал головой. Он только что сорвал большой куш, а я выиграл свою свободу.

«Сколько уже прошло времени? Час? Два? День? Год?»

Я почти не могла ясно мыслить. В моей голове происходил настоящий раздрай. У меня не осталось и толики терпения и выдержки. С каждой новой минутой пребывания в состоянии неизвестности я погружалась в отчаяние все больше.

Пессимистичная сторона моего сознания рисовала страшные картины произошедшего, от которых у меня спирало дыхание. Чтобы избавиться от этого, я взывала к мнимому оптимизму.

Это работало плохо.

Я теряла надежду.

Она ускользала от меня, как песок сквозь пальцы.

Мне хотелось поехать туда и увидеть все своими глазами. Но Мила остановила меня каким-то образом, аргументируя это тем, что я нужна здесь.

«Я нужна ему там!»

Но я была так измотана переживаниями, что не могла сопротивляться.

Шум вечеринки становился все громче. Интеллигентные степенные люди отрывались как оголтелые студенты.

Я спряталась от всех, встав в тени старого дуба и прислонившись к его шершавому стволу спиной. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза. Передо мной предстал образ Максима — красивого на грани преступления мужчины, которого я успела полюбить так быстро, что это казалось каким-то нонсенсом. Но следом мое воображение выдало мне другую картинку — Максим в крови, с разбитым лицом и израненным телом, безжизненный и холодный…

Из моего рта вырвался дрожащий звук. Я моргнула, чтобы отогнать это страшное видение.

«Он вернется. Он не может не вернуться!»

— Майя, он вернулся, — размеренный голос Милы заставил меня встрепенуться и воспрянуть всем существом. Теплая волна облегчения прокатилась по моему телу.