Дать боссу (по носу) - Панна Мэра

— Филипп хочет забрать у тебя компанию, — наконец выдавила я, — на том приеме, когда он общался с Борисом, он узнал про их родство со Стеллой, вероятно теперь он может попытаться использовать это против тебя.

— Это не новость для меня. Я знал, что рано или поздно это произойдет, так что все в порядке, — сказал он спокойно. — Что-нибудь еще?

Я замялась. Не знала, как сказать ему главную новость, которая точно бы стала для него неприятным сюрпризом.

— Он хочет получить эту компанию не для того, чтобы ей управлять. Он хочет ее продать.

— Мало ли что он хочет. Он не получит ее.

— Ты не понял. Филипп встречался с Борисом не для того, чтобы узнать про Стеллу. Он убеждал его перейти на свою сторону. И, судя по всему, у него это получилось. Он не называл мне точные условия сделки, но то, что я услышала, звучало правдоподобно, — произнесла я, чувствуя, как твердый ком становится поперек горла от одного лишь воспоминания о Филиппе.

— Это невозможно. Герасимов всегда был на стороне отца в вопросах компании, да и вряд ли Стелла обрадуется, если узнает, как ее отец поступил с ее женихом.

— Фернандо, я сказала тебе все, что я знаю. Может быть Герасимов просто решил провести Филиппа, но зная, какой Борис человек, я бы не стала сбрасывать со счетов версию, в которой он просто решил обогатиться.

Фернандо молчал. Было видно, что он ошарашен такой новостью. Но я не знала, что еще сказать, чтобы как-то сгладить эффект, оказанный моим рассказом.

— Он поэтому и решил уехать. Пока у Герасимова есть работа, Филипп здесь и не нужен.

Он до сих пор молчал, глядя куда-то в гору, и неспешно что-то обдумывал.

— Почему ты рассказала мне об этом? — вдруг спросил мужчина, вперив в меня взгляд. На этот раз я знала, что избежать допроса не получится.

В конце концов, я уже все равно сделала столько ошибок, что меня ничего бы не спасло от гнева Филиппа. И следующие несколько недель я бы провела в заключении, как собака на поводке, иногда совершая с ним прогулку в свет. А потом меня бы сдали Герасимову.

— Потому что ты должен знать правду.

— Но Филипп твой парень, ты же понимаешь, что, рассказывая мне все это, ты предаешь его?

Я кивнула и внезапно почувствовала себя неудобно, понимая, как мои выходки выглядят в глазах Фернандо, поэтому тут же попыталась исправиться:

— Да, я знаю. Но Филиппу никто не давал права присваивать себе чужое, тем более теми методами, которые он использует.

— Я снова слышу в твоем голосе презрение, но больше не вижу смысла спрашивать, почему ты с ним. Ведь ответ всегда будет один?

— Фернандо…

— Да, я знаю, — он снова отступил на несколько шагов назад, словно я была ему неприятна.

— Ты ничего не знаешь, — со вздохом прошептала я, глядя, как он разворачивается, чтобы уйти.

— Так расскажи мне, — он спросил это без всякой надежды, словно уже давно смирился с тем, что я буду вечно твердить, что люблю его брата. И от этой безнадежности в его голосе мне стало так тоскливо, так больно. Меня бросало в дрожь при мысли, что он узнает о моем долге, о безумных условиях договора, о том, что дерзкая Жизель на годы привязана к сумасшедшему Ферретти или, если сделка все же состоится, к непонятному русскому олигарху.

Было страшно и за себя. Что сделает со мной Филипп, если узнает, что я рассказала его злейшему врагу о договоре? Да и не окажется ли Фернандо таким же, как его брат? Может, он тоже будет шантажировать меня моим секретом?

— Я не могу, прости, я не могу, — я пыталась сдержать слезы, но с каждой секундой становилось все труднее. Все, что я пережила сегодня, выходило наружу.

Я больше не могла вынести такой вопиющей несправедливости. Я так хотела рассказать ему все, потому что он был единственным, кто заслужил это!

Фернандо смотрел на меня также проницательно, как и неделю назад, когда мы стояли у морского побережья, и он просил меня во всем признаться. Только теперь мы были в горах около его дома, где в теплой постели его ждала невеста. Меня же ждал самолет, в который я должна была сесть с человеком, которого ненавижу.

— Почему ты просто не расскажешь мне все? Чтобы это ни было, я смогу понять, — он нежно коснулся моей руки, не давая мне смахнуть очередную слезу.

— Потому что…

Он сделал шаг ближе. Теперь перед собой я видела лишь его огромные черные глаза, в которых сиял едва различимый проблеск надежды на то, что я смогу выбраться из этого ада.

— Потому что… у меня с ним…

Снова молчание, пока я пыталась собрать силы в кулак, и наконец сказать это:

— Потому что у меня с ним договор.

— Какой договор, Жизель? — тут же подхватил он, а я не могла поверить в то, что мне хватило смелости это произнести. С плеч как будто сняли огромный булыжник, и я могла свободно расправить плечи.

— Я заключила с ним договор. По которому я обязана быть его девушкой на протяжении трех лет, если я уйду от него или расскажу об этом кому-нибудь, мне придется платить очень и очень большую сумму денег. Которой, конечно же, у меня нет.

Фернандо смотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Под чем ты была, если согласилась подписать такой договор? — он схватил меня за плечи и притянул к себе. Мужчина был такой высокий, что на миг я ощутила себя ребенком в детском саду, которого воспитатель отчитывает за непослушание.

— Ты знаешь, на удивление, не под чем. Но у меня была куча долгов. А этот способ казался самым легким, чтобы избавиться от всех проблем.

— Я даже не уверен, что такие договоры законны, — вдруг сказал Фернандо, но тотчас добавил, — впрочем, я плохо знаком с американским законодательством. Однако я почти уверен, что это можно расценить как присвоение права на жизнь. Что вообще-то ненормально во всех цивилизованных странах.

— Что ты хочешь этим сказать? — переспросила я, чувствуя, как от усталости и стресса подкашиваются ноги.

— Я должен показать этот договор юристам. У тебя есть копия?

Этот вопрос звучал исключительно нелепо. Филиппу было всегда плевать на законы и правила. Разумеется, никаких копий у меня не было. Я замотала головой, и лишь тогда Фернандо продолжил:

— Я не думал, что все настолько серьезно. Филипп поражает меня с каждым днем все больше.

Я стояла молча, потому что у меня просто не было сил говорить, думать, планировать. Я была просто счастлива, что рассказала ему правду, и на этом, казалось, моя земная миссия была закончена.

— Фернандо, все хорошо, не надо беспокоиться за меня, — разумеется, я лгала, рассчитывая на то, что мой благородный поступок поможет ему получить компанию, которую он действительно заслуживал.