Пьяные птицы, веселые волки - Евгений Бабушкин

Я так устал, что вместо порно просматривал туры в Рим, Иерусалим, Багдад, Афины, лишь бы в тепло и к вечному, но всюду была война и втридорога.

Нашёлся Карфаген по скидке. Приятель ездил. Небо, сказал, сиреневое, но насрано у бассейна, а за холмом – чума.

Я кинул в рюкзак четыре дурацкие майки со словом «время», поспал в самолёте, проверил остаток денег – ноль – и лёг у моря. По периметру шла проволока. Но пальмы были как из мультика.

Целыми днями в отеле поили. Заливая водку газировкой, бармен пел:

– Ром-тириром! Тириром-ром-ром! Хорошо, друг!..

Последние пьяные, мы молча валялись на лежаках. И мы не удивились, когда из моря вышел, спотыкаясь, человек.

Он сказал нам «салам», а потом «бонсуар», но вгляделся в наши странные тапки и толстые лица и на хорошем русском спросил врача.

– Я дизайнер.

– Я бухгалтер.

– Я писатель.

Он засмеялся и плюнул кровью.

– Ты нарисуешь мне носилки на песке. Ты посчитаешь дырки в моём боку. А ты споёшь, пока я сдохну.

Море сделало долгое «шшш» и застыло, и я спросил, каких ему песен.

Он лёг на пляж, сказал, что всё сейчас исчезнет и что хотелось бы наоборот.

И я спел, как всё возникло.

Воскресенье

Уволили, а всё равно встал в пять. Пошатался по тьме, лёг обратно. Надо было как-то жить. А как жить.

Обнял себя от ужаса, не помогло.

Посмотрел в окно. Посмотрел в другое.

– Свет, – сказал.

И настал одинокий день. Пустой, пустейший совершенно.

Понедельник

Любил порядок и чтобы всё по-честному. Избегал дождя и разговаривать. Слова и капли всё не вставали как надо.

Работал уборщиком, потом уборщиком, потом уборщиком, потом старшим уборщиком – руководителем бригады.

Что-то такое зачем-то нашли в бумагах, какую-то гнусь, какой-то лаз, и уволили из порядка в хаос легко и не заплатив.

Уравняло с дождём.

А вот и хорошо, что некуда идти. Сверху ливень без конца, снизу лужа без начала. Так всё бесформенно, что и незачем идти, и не надо.

Стоял и стоял у окна, ждал в этой жиже хоть кусочек твёрдого. И на секунду появилось небо.

Вторник

В холодильнике нашлись гнилая зелень и огурец. Зелень понюхал и выбросил, огурец разломил и съел.

Стал считать, сколько осталось денег, сколько можно на них купить огурцов и сколько нужно их в день, чтобы выжить.

Выжить не получалось.

А кто-то, подумал, ездит на море. Кто-то, подумал, ездит на светлые острова.

Среда

А раньше даже писал стихи. Не хотел убирать офисы, а хотел космонавтом, а лучше астрономом, чтобы самому никуда не летать, а смотреть на них в трубу. На самом деле там, в трубе, не видно никаких деталей, а всё такое же говно, но крупным планом.

Настала снова ночь, из тучи выпали луна и звёзды. Когда-то выучил, чтоб веселить девчонок, всё небо наизусть, но всё, забыл. Вот разве что Медведица, вот звёзды с краешка ковша и до кончика ручки: Дубхе, Мерак, Фекда, Мегрец, Алиот, Мицар, Бенетнаш. В детстве верхом на Мицаре сидела совсем незаметная звёздочка, но то ли звёздочка пропала, то ли сам состарился. Не вспомнил имени – видимо, выдумал.

Четверг

Вымыл посуду. Вымыл полки. Вымыл пол. Постоял. Постоял. Постоял. Вышел. Или слишком рано, или слишком поздно. Нигде и никого.

Сквозь остатки дождя уже проступили дороги. Постоял на углу. Посмотрел наверх, увидел безымянную чёрную птицу. Птицы всегда одинаковые, как буквы. Посмотрел вниз, увидел жабу. Удивился. Давно – возможно, никогда – не видел жаб вживую.

Вернулся домой. Вымыл пол ещё раз.

Пятница

В офисе ждали мужчина и женщина. Мужчина блестел, будто его только сделали. Женщина была одета так хорошо, что казалась голой. Она пилила ногти, а мужчина ел из картонки что-то полезное, травы и семена, и задавал, жуя, вопросы.

– Претендуете на вакансию младшего менеджера по клинингу. Почему?

– Хочу порядок.

– Чем привлекла вакансия в нашей компании?

– Не понимаю вопроса.

Женщина хихикнула.

– Кем видите себя в нашей компании через десять лет?

– Через что?

– Десять лет.

– Не понимаю вопроса.

Женщина хихикнула. Мужчина вздохнул.

– Ладно. Берём. Свободны до послезавтра.

Пошёл домой, и снова было всё определённо, всё нормально, нет, не нормально – очень хорошо, всё – так! Сел на скамейку послушать мир, закрыл глаза, и под веками проступило то детское небо и та забытая звёздочка:

– Алькор!

И люди – заметил вдруг людей – обернулись на крик.

Суббота

Спал всю субботу. Думал: порядок! Написал стихи. Но, конечно, никому не показал.

И настал одинокий день.

Было так одиноко что

выходили в одном белье в одном носке

было так одиноко что

люди шли поперёк дорог

закрыв глаза.

Было так одиноко что

говорили с куском стекла в руке

говорили с куском света в руке

где ты господи

выходи на связь

это я человек у тебя в руке.

Я иду один

я иду один

я иона иуда и августин

я все те кто с тобой говорил в пути

выходи на связь

выходидиди.

А на небе вот

огоньки горят

это ты онлайн

сука ты онлайн

почему со мною не говорят

почему со мною не говорят.

Было так одиноко что они