Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Конечно, у Эдуарда был свой рецепт, как убивать. Он бралСеребряные пули со срезанной головкой и заполнял кончик святой водой и ртутью,а потом заделывал воском. Я боялась было, что из-за воска пистолет можетзаклинить, но пули шли гладко, как сквозь шелк, - ровные и надежные, как самЭдуард. Такая пуля устраивала чертовски впечатляющий спектакль - так говорилмне Эдуард. Я все же относилась к ним с опаской - не надо было Эдуарду говоритьмне, что они - теоретически - могут заклинить ствол. А может, я бы все равнонервничала. Этой пулей, даже если попасть не в смертельную зону, не в голову,не в сердце, повреждения все равно будут. Святая вода и ртуть с серебромразлетаются по телу вампира, вызывая страшные ожоги. Святая вода проедает тело,как кислота. Этой дрянью можно ранить вампира в руку или в ногу, и он сразупотеряет всякое желание тебя убивать и будет хотеть только одного - прекратитьболь.

Я долго смотрела на две коробки патронов и наконец зарядила"хорнади ХТР", оставив специальные боеприпасы Эдуарда в коробке. Еслимне сегодня придется стрелять в вампиров, то это будет без ордера, асамодельные патроны свидетельствуют о преднамеренности действий. А умыселопределяет разницу между убийством первой степени и убийством второй степени идаже непредумышленным убийством, если попадется хороший адвокат и сочувственныеприсяжные. Где-то сейчас в какой-нибудь тюрьме сидят люди за убийство вампира,и я не хочу пополнять их компанию. И вообще мы хотим только задать нескольковопросов, ничего больше. Так я сказала себе и закрыла чемодан, оставив домапатроны Эдуарда.

Но я лучше многих знала, что простое всегда становитсясложным, если среди слагаемых есть вампир. А если это Принц города, любогогорода, то тогда ты просто не знаешь, во что лезешь. Я убила трех Принцевгорода: одну мечом, другую огнем, третьего - убив его слугу. Но чтобы так прямострелять, такого не было. Вообще-то я сегодня ни в кого стрелять не собиралась,но... Я зарядила патронами еще одну обойму. Они пойдут в ход, если я потрачупервую. Но если я разряжу тринадцать патронов ХТР, а тот, в кого я стреляю, несвалится, то дальше ловить нечего. Насчет обвинений в убийстве я подумаю потом,когда останусь в живых. Выжить - в первую очередь, не попасть за решетку - вовторую.

Разобравшись с приоритетами, я засунула запасную обойму вправый карман пиджака и вышла искать Эдуарда. В конце концов, это он научилменя отличать главное от второстепенного.

Я ждала в гостиной, когда из дальних комнат вышли Бернардо иОлаф. Они оба переоделись.

Бернардо оделся в белые брюки с отутюженной складкой и сотворотами. Мускулистые темные руки торчали из пройм белого жилета. Бицепсыпосередине были охвачены серебряными браслетами, и точно такие же украшаликаждое из запястий. На смуглой груди блестел серебряный медальон. Волосы, словночерный сон, спадали на эту белизну, но только с одной стороны они были собраныв косу, довольно толстую, потому что волос у Бернардо было много. А вплетенныев шевелюру серебряные цепочки с колокольчиками мелодичным звоном сопровождалипередвижения Бернардо по комнате. Он глядел на меня сквозь упавшую на лицочерную вуаль. Зрелище, мягко говоря, привлекало внимание.

С некоторым трудом оторвав взгляд от Бернардо, я посмотрелана Олафа. На нем была черная рубашка без всяких выкрутасов. Чтобы спрятать наплечнуюкобуру, он надел кожаный пиджак, в котором было, пожалуй, слишком жарко. Хотянадо признать, что при его наголо бритой голове, черных джинсах и черныхсапогах с серебряными подковками кожаный пиджак смотрелся как влитой.

- Чего так шикарно оделись, ребята? - спросила я.

- Мы же в клуб едем, - сказал Бернардо, будто это всеобъясняло.

- Это я знаю, - сказала я.

Он нахмурился:

- Тебе бы надо переодеться.

Я сбросила ноги с дивана:

- Это зачем?

Он подошел ко мне. Темная кожа мелькала над белыми кожаными туфлями,пониже манжет брюк. Носков на нем не было. Бернардо остановился у края дивана,будто я от него отодвинулась или как-то дала понять, что мне это неприятно.

- Я знаю, что ты можешь выглядеть не хуже нас. - Он тут жеулыбнулся так, будто сморозил глупость. - Не хуже Олафа. Конечно, не такхорошо, как я.

Казалось, от его приятной улыбки у меня что-то пониже сердцадолжно было растаять. Но я приготовилась, продумала заранее, как реагировать. Яне раба своего либидо - Ричард и Жан-Клод могут подтвердить.

Я посмотрела на него, стоящего во всем блеске света и тьмы.

- Если мне все равно с тобой не сравняться, чего тогда итрудиться?

Он широко улыбнулся, отчего лицо его стало каким-то реальными не столь красивым. Менее симпатичным и более непринужденным, но так мнебольше нравилось. Он шагнул ко мне, и этот дразнящий, вышколенный взглядвернулся к нему. Бернардо умел флиртовать. Но если меня что-то и можетотвратить, так это вымуштрованные приемы ухаживания - будто они уже применялисьмного раз и со многими женщинами. Подразумевалось, что я ничем не отличаюсь отдругих, и это не слишком мне льстило.

- Но ты могла бы приблизиться к моему сиянию, если быпостаралась.

Понимая, что это игра, я все равно не могла не улыбнуться:

- Мне просто не хочется так сильно стараться, Бернардо.

- Уж если меня заставили одеться, то все оденутся, - заявилОлаф.

Я глянула на него. Был ли он красив? На самом деле нет, ноон был эффектен. Если бы он не так старался изображать злодея, то мог бы снятьв клубе кучу девчонок, а может, и так мог бы. Меня всегда поражало, как женщинылюбят опасных мужчин. Таких, что с первого взгляда ясно: хорошего от них нежди. Я лично предпочитаю мужчин добрее, мягче, благовоспитаннее. Люди сильнонедооценивают благовоспитанность.

- Что-то я не помню, чтобы тебе поручили командовать, Олаф.Когда Эдуард попросит меня переодеться, тогда я и переоденусь.

Он шагнул ко мне, но так и не произнес то, что собиралсясказать, потому что вошел Эдуард. Под цвет красному топу он надел шелковуюрубашку с короткими рукавами. Рубашка могла бы прикрыть кобуру. Джинсы на нембыли новые и черные, а соломенные волосы достаточно отросли и закудрявились,так что Эдуард выглядел миловидно - каким он вообще никогда не был.

Я поняла, что потерпела фиаско. Подняв руки вверх в знаккапитуляции, я направилась к спальням. Но остановилась и повернулась к Эдуарду.

- Я думала, весь смысл везти меня туда в том, что без коповмонстры захотят говорить с Анитой Блейк, истребительницей вампиров. Так что этафигня с легендой лишняя.

- А почему для тебя переодевание означает создание легенды?- спросил Бернардо.

Я поглядела на него, потом на Эдуарда:

- Если вам нужна моя служба, то насчет формальной одеждыперетопчетесь. Я одеваюсь только в офис.