Убийственно жив - Питер Джеймс

Неужели она здесь, внизу, где-то в этом прекрасном ландшафте? В городе, которого еще не видно? В какой-то дальней деревушке, над которой пролетает самолет? Живет своей собственной жизнью? Безымянная немецкая домохозяйка, прошлым которой никто никогда не поинтересуется?

Перед ним вновь мелькнула рука стюардессы, подняла откидной серый столик и закрепила. Земля приближалась, строения вырастали на глазах, по дорогам бежали автомобили.

Капитан по интеркому приказал членам экипажа занять места перед посадкой, поблагодарил их за то, что они выбрали рейс компании «Бритиш эруэйз», пожелал приятно провести время в Мюнхене. До последних дней этот город был для Грейса лишь названием на картах, в газетных заголовках, звучавшим в телевизионных документальных фильмах и на уроках истории в школе. В этом городе до сих пор живут дальние родственники Сэнди, с которыми та никогда не встречалась, оторванная от них в далеком прошлом.

В молодости Адольф Гитлер жил в Мюнхене и был там арестован за попытку устроить путч. В 1958 году половина футбольной команды «Манчестер Юнайтед» погибла при крушении самолета на заснеженной взлетной полосе. В Мюнхене проходили Олимпийские игры 1972 года, которые арабские террористы вписали в историю черными буквами, убив одиннадцать израильских спортсменов.

Через несколько секунд самолет, тяжело коснувшись земли, начал тормозить, ремень безопасности врезался в живот, двигатели взревели. Потом самолет покатил мягко, как такси. Из интеркома послышалось объявление для пассажиров, пересаживающихся на другие рейсы. Рою Грейсу казалось, что скопившиеся в желудке бабочки вот-вот выпорхнут из горла.

Сидевший рядом с ним мужчина, на которого до этого он не обратил внимания, включил мобильник. Грейс вытащил свой из кремового полотняного пиджака, тоже включил и вгляделся в дисплей в надежде увидеть сообщение от Клио. Кругом слышался писк телефонов. Его мобильник тоже запищал. Сердце подскочило… и упало. Сервисный сигнал немецкой компании «Телеком».

В прошлую беспокойную ночь он много раз просыпался, лежал, размышляя, что надеть. Смешно, потому что в душе не надеялся встретиться сегодня с Сэнди, даже если она действительно где-то здесь. Но на всякий случай хотелось выглядеть получше. Выглядеть и пахнуть так, чтоб она его узнала. Она всегда покупала для него одеколон «Булгари», флакон еще остался. Им он и опрыскался утром с головы до ног, надел белую футболку под кремовый пиджак, легкие джинсы – температура в Мюнхене тридцать два градуса, удобные мокасины для долгой ходьбы.

При спуске по трапу и на пути к автобусу его окутала липкая, клубящаяся, пропахшая керосином жара. Но уже через несколько минут – приблизительно в десять пятнадцать по местному времени – он вышел в тихий уютный зал ожидания с кондиционерами и сразу заметил высокого улыбавшегося Марселя Куллена.

Немецкий детектив с волнистыми черными короткими волосами и широкой искренней улыбкой был одет по-воскресному небрежно – в легкую коричневую куртку поверх желтой рубашки поло, мешковатые джинсы и кожаные коричневые мокасины. Он обеими руками крепко пожал Грейсу руку и воскликнул с сильным акцентом:

– Рой, я едва вас узнал, вы так молодо выглядите!

– Вы тоже.

Грейса растрогал столь теплый прием со стороны фактически незнакомого человека. В приливе чувств он даже побоялся заплакать, что ему вовсе не было свойственно.

Обмениваясь любезностями, они шагали по почти пустому зданию аэровокзала, пол которого был выложен в шахматном порядке черными и белыми плитками. Куллен хорошо говорил по-английски, но Грейс не сразу приспособился к акценту. Следуя за одинокой фигурой, тащившей за собой чемодан на колесиках, мимо богатых сувенирных киосков, они снова вышли в жару, прошли мимо длинного ряда кремовых такси, в основном «мерседесов». На коротком пути к парковке Грейс сравнивал почти пригородную тишину мюнхенского аэропорта с кипучими котлами Хитроу и Гатуика. Призрачный город.

Куллен, широко улыбаясь, проинформировал, что у него недавно родился третий ребенок, мальчик, и предупредил, что, если выдастся время, он очень надеется привезти Грейса к себе домой, познакомить с семьей. Сидя на хрустевшем кожаном сиденье старого, но сверкающего БМВ пятой серии, суперинтендент ответил ему, что этого очень бы хотелось, но в глубине души не испытывал подобного желания, приехав сюда не общаться с людьми, а искать Сэнди.

По дороге из аэропорта по сельской местности, которую Грейс совсем недавно разглядывал сверху, в лицо ему веял приятный прохладный воздух из кондиционера. Ошарашенный колоссальными пустыми пространствами, проносившимися мимо, Грейс понимал, что далеко не все продумал. Господи помилуй, что можно сделать за один день?

На одном из мелькавших синих дорожных знаков с белыми буквами красовалось название аэропорта Франца Йозефа Штрауса, откуда они только что выехали, на другом показалось слово «Мюнхен». Куллен болтал без умолку, упоминая офицеров, с которыми работал в Суссексе. Грейс почти автоматически рассказал о каждом. В голове кружились мысли об убийстве Кэти Бишоп, об отношениях с Клио, о стоящей перед ним на сегодня задаче. Параллельно дороге промчался серебристый поезд.

Куллен заговорил еще оживленнее. Грейс уловил слово «футбол» и увидел справа массивный новый белый стадион в форме автомобильной покрышки с надписью огромными синими буквами: «Allianz Arena». За ним на высокой искусственной насыпи торчал одинокий белый пилон ветровой электростанции с пропеллером наверху.

– Я немножечко вас покатаю, чтобы вы уловили дух Мюнхена, а потом заедем в контору, а оттуда в Английский сад, хорошо?

– Отличный план.

– Список составили?

– Да.

Лейтенант предложил заранее записать все, чем интересовалась Сэнди, чтобы ехать по наиболее вероятным местам, которые ее могут привлечь. Грейс заглянул в блокнот. Список вышел длинный. Книги, джаз, танцы, еда, антиквариат, садоводство, кино, особенно с Брэдом Питтом, Брюсом Уиллисом, Джеком Николсоном, Вуди Алленом…

У него вдруг зазвонил телефон. Он выхватил его из кармана, с Надеждой поглядел на дисплей.

Номер не высветился.

В воскресенье утром в десять пятнадцать молодой полицейский констебль, служивший второй день в Брайтоне на испытательном сроке, уже отбыл часть смены. Серьезный, высокий, девятнадцатилетний, с аккуратными темными волосами, подстриженными коротко, но отчасти по моде, он сидел на пассажирском сиденье патрульного автомобиля, где пахло вчерашней жареной французской картошкой.

За рулем был сержант Билл Норрис, мужчина лет пятидесяти, с вьющимися волосами и пухлыми щеками, который умел находиться одновременно повсюду, все видел, все делал, однако не так хорошо, чтобы подняться выше сержанта. Теперь, за несколько месяцев до выхода на пенсию, он с удовольствием учил молокососа уму-разуму. Точнее сказать, с удовольствием пользовал слушателя своих боевых рассказов, которые никто не хотел больше слушать.