Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - Иэн Уинвуд

«1994 год был поистине удивительным, – говорит Майк Дернт. – Это было самое время оставить след в истории. Если вы сегодня включите радио, то все еще будете слышать ту музыку, которую делали мы и другие группы того времени. Очевидно, что панки высоко подняли свой стяг, который до сих пор реет на небосводе. Мне нравилось быть частью этого, и я очень горжусь этим. Потому что нам небезразлична сцена, с которой мы пришли. У нас были сомнения по поводу принятого нами решения [подписать контракт с Warner Bros.]. Но я горжусь тем, что мы создали и на что смогли повлиять за эти годы. Мы несем это в себе. В те времена люди хотели надрать мне задницу. Я бегал с ярко выкрашенными волосами, и спортсмены кричали мне вслед: “Эй, педик!”, потому что я отличался от них. Сейчас все гораздо проще, знаете ли. У капитана футбольной команды может быть кольцо в носу или зеленые волосы. И я могу с этим смириться. Это может немного раздражать, но, в конце концов, для меня лучше так, чем разбираться с хаосом раздробленного и пропитанного ненавистью общества».

Жизнь Тима Армстронга достигла дна, и молодого музыканта часто можно было встретить в окрестностях Беркли за всяким непотребством. Однажды его брат Джефф увидел его ковыляющим по Телеграф-авеню очень пьяным. Армстронга усадили на пассажирское сиденье автомобиля и отвезли в больницу, где выяснилось, что у младшего брата потенциально смертельное содержание алкоголя в крови – 3,9. «Ваш брат пытается покончить с собой», – таков был диагноз одного из врачей. После распада Operation Ivy Армстронг еще трижды попадал в больницу из-за осложнений, вызванных алкоголем и наркотиками. Когда мать сказала ему, что он больше не может ночевать в ее доме, он стал пропадать по ночам. Мэтт Фриман поддерживал друга в эти трудные времена, возил его в наркологические клиники и обратно, давал ему деньги на еду. Но после того как он узнал, что его баксы тратятся на алкоголь, он настоял на том, что будет угощать друга обедом и ужином только в том случае, если он разделит с ним трапезу. Вскоре ситуация стала настолько плачевной, что Мэтт Фриман применил высшую меру наказания: впервые за семнадцать лет он перестал играть музыку с другом. «Соберись, дерьма кусок, – сказал он ему, – и мы продолжим там, где остановились».

К этому моменту Армстронг проводил ночи в общежитии Армии спасения. В обмен на постель и питание он патрулировал улицы богатого пригорода Блэкхоук, выпрашивая пожертвования и вещи для таких же, как он, нуждающихся. Этот период его жизни прекрасно отражен в песне «Salvation»: «Каждый день мы ездим в Блэкхоук и собираем пожертвования, / микроволновки, холодильники, для страждущих». На первый взгляд звучит благородно, но все не так просто. «Я крыса на задании / В вашем дворе под подозрением» – вот такой предательский удар под дых.

Песня взята с Let’s Go, второго альбома Rancid, первой заметной группы, созданной Армстронгом и Фриманом после распада Operation Ivy. Чтобы отличаться от своих теперь уже легендарных предшественников, Армстронг и Фриман решили, что Rancid будут играть панк-рок без элемента ска. Они наняли барабанщика Бретта Рида и записали одноименный EP на Lookout! и свой первый LP, также названный в честь группы, на Epitaph. Между первым альбомом и Let’s Go группа решила расширить свои ряды, пригласив второго гитариста. В этой роли Билли Джо Армстронг отыграл концерт с Rancid на Gilman Street, но разговоры о том, что это нечто большее, чем просто встреча на одну ночь, были лишь фантазиями. «[У Билли] своих дел было полно, – сказал Тим Армстронг Лоуренсу Ливермору в 2009 году. – У него была другая группа, с которой он неплохо справлялся».

Во время пребывания в Армии спасения Тим Армстронг сумел бросить пить. Его новая группа также не употребляла токсических веществ (единственное исключение из этого правила произошло в 1996 году, когда у Армстронга случился рецидив. Мэтт Фриман рванул в Лос-Анджелес, чтобы побыть с другом, а Майк Несс буквально поднял его с земли («Я ел грязь», – сказал он Лоуренсу Ливермору) и уложил в постель). Когда в кадр попал потенциальный четвертый участник, его первым делом спросили: пьет он или нет? Ларс Фредериксен ответил, что иногда может выпить пару кружек пива, но вскоре доказал, что сильно преуменьшил свои аппетиты. После того как он смутил новых партнеров по группе, вытащив во время ночной прогулки пенис и помочившись на улице на виду у толпы людей (ситуация усугубилась, когда незнакомая девушка попросила вернуть отросток туда, откуда он появился), Фредериксен в тот же день чуть было не потерял новую работу. Фриман хотел от него избавиться, но Армстронг выступил в защиту новичка. В качестве компромисса гитаристу вручили свод правил, в котором был только один пункт: единственный промах – и ты выбываешь.

Даже по меркам Rancid Ларс Фредериксен тот еще кадр. Воспитанный матерью-одиночкой в Кэмпбелле, штат Калифорния, в юности он дикарем бегал по улицам. Он врывался в дома к семьям и воровал рамки с фотографиями, которые потом рассматривал, чтобы представить, какой может быть нормальная жизнь. В 2003 году Тим Армстронг, посмеиваясь, сказал автору, что «племя Ларса было более диким, чем наше». Фредериксен позже описал свою молодость в песне. «Ангелы Ада хозяйничали в моем районе, / это было понятно без базара, / я выполнял поручения Ангелов, / я был маленьким гребаным бандитом» – один из куплетов безжалостной «Spirit of ‘87». Молодой преступник жил в таких удручающих обстоятельствах, что место гитариста во втором составе английской панк-группы UK Subs было для него все равно что поступление в Оксфордский университет.

Может быть, они и были трезвыми, но в мире Rancid все еще царил первобытный хаос. Фотограф Лиза Джонсон вспоминает, как отправилась в Окленд, чтобы снять группу в их коммунальной квартире, где они проживали вместе с другими местными панк-группами. Она вспоминает, что квартира Rancid, по которой словно прошелся торнадо, была «панк-рок утопией», а туалет в ней был «просто ужасен. Я бы сказала, что по уровню отвращения он мог соперничать с легендарным сортиром CBGB. Мне пришлось сдерживать желание сходить по-маленькому на протяжении всего времени, что я там находилась». Но, по ее словам, «это определенно был настоящий панк-хаус, а они определенно были настоящей панк-группой, и это было круто».

Несмотря на хаотичную обстановку, у Rancid было одно преимущество: талант, да еще какой. Когда Тим Армстронг впервые позвонил Бретту Гуревичу, чтобы спросить, подпишет ли он контракт с группой, которую они с Мэттом Фриманом собирались создать, он еще жил в общежитии Армии спасения. Ко всеобщему удивлению, владелец звукозаписывающего лейбла согласился.

«Он сказал: “Я хотел спросить, мы можем работать с Epitaph?” – вспоминает Гуревич. – И я просто ответил: “Да, чувак. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я большой поклонник твоего творчества…” Я дал ему понять, что верю в него и что, как только он соберется с духом, чтобы сколотить свою группу, они могут чувствовать себя на Epitaph как дома. Мне даже не нужно было слышать их музыку. Мне не требовалось ни одной ноты. Я бы с радостью сотрудничал с группой, которую он создаст с Мэттом. И так оно и случилось. Исходя из текстов Тима Армстронга, а он был молод и находился на пике творческих сил, у меня не было никаких сомнений, что он просто кладезь потрясающей музыки».