Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - Иэн Уинвуд

Услышав новость о том, что Rancid решили остаться на Epitaph, Бретт Гуревич вместе с сотрудниками лейбла вылетел в район Залива, чтобы отпраздновать это событие. Ларс Фредериксен позже рассказывал в интервью журналу Rebel Noise, как «дети постоянно подходят к нам и говорят: “Мы играем в группе и никогда не подпишем контракт с крупным лейблом. Мы собираемся оставаться независимыми, как вы, ребята. Вы доказали, что вам не нужно заключать сделку с каким-нибудь крупным лейблом и связываться с этим дерьмом [чтобы быть успешными]”. Это самое приятное, что мы можем услышать». Конечно, в словах Фредериксена упускается из вида, насколько близко Rancid подошли к тому, чтобы «связаться с этим дерьмом», равно как и то, что в 2003 году группа выпустила альбом Indestructible в партнерстве с Warner Bros. (все следы принадлежности к лейблу были убраны с задней обложки). Но факт остается фактом: в 1994 году Rancid решили остаться независимой группой, которой нечего терять.

В то время поговаривали: в честь того, что группа осталась на Epitaph, Бретт Гуревич вытатуировал на руке часть рисунка с обложки альбома Let’s Go. Это неправда, говорит он: «У меня до этого уже была татуировка Rancid».

Как и гранж с его ответвлениями несколькими сезонами ранее, 1994 год стал годом, когда крупные лейблы начали кружить над панк-рокерами, словно стервятники. Единственная причина, почему панк-рок оказался в центре такой же золотой лихорадки, последовавшей после выхода Nevermind, кроется в своенравном характере жанра. Очевидно, что у панк-братства отношение к музыкальным корпорациям более сложное, чем у поколения гранжа. Вполне возможно, что многие группы, подписавшие контракт после обрушения колосса Nirvana, так явно не дотягивали до высокой планки предшественников, что единственным вариантом было посмеяться над ними. Но панкам было не до шуток. Даже те, кто подписывал контракты с компаниями, входящими в Промышленный индекс Доу Джонса, делали это, прекрасно понимая, что их репутация теперь находится под угрозой. Все опрошенные для этой книги группы, заключившие контракт с мейджор-лейблами, говорят об этом в той или иной степени, заняв оборонительную позицию.

По многим оценкам, именно NOFX испытывали самые глубокие сомнения по поводу новой жесткой игры, внезапно навязанной им. Как будто инстинктивно, Фэт Майк почуял, куда дует ветер и какие проблемы может принести это желанное и непрошенное внимание. Он понял, что сцена, основанная на нонконформизме, может превратиться в свою противоположность под пристальным контролем «денежных мешков». «Когда панк-рок стал таким безопасным, / когда сцена превратилась в шутку? Дети, которые раньше жили ради пива и скорости, теперь хотят картошку фри и колу», – пел он позже в песне «The Separation of Church and Skate», написанной, когда пыль улеглась. В этом он прав. За редким исключением, наследие Green Day и The Offspring слабое. Подобный гнев направлен и на корпоративную структуру, которая активно поощряет беззубую посредственность. «Динозавры, конечно, умрут, и я верю, что никто не будет по ним плакать, / Я просто чертовски рад, что увижу, как они падут», – поет он в песне «Dinosaurs Will Die».

В 1994 году Фэт Майку поступил телефонный звонок от адвоката, который сообщил ему: «Толстячок, тут с тобой хотят связаться мейджоры, не желаешь сходить на встречу?» Он ответил: «Нет, не очень». Вопреки здравому смыслу его уговорили посетить одну встречу, «просто чтобы посмотреть, что они предлагают». Встреча обернулась нападками на самооценку потенциального клиента. Если бы Фэт Майк знал заранее, чем все обернется, он бы ушел через десять минут, перед этим сказав ухажерам, куда они могут засунуть свою пассивную агрессию. Но на самом деле Толстячок был гораздо более ранимым человеком, чем можно предположить по его публичному имиджу. Так что вместо этого он остался сидеть в офисе Hollywood Records – самого мелкого из крупных мейджор-лейблов – и испытывал на себе необычную стратегию компании по соблазнению потенциального партнера.

«Они заставили меня почувствовать себя очень скверно, – вспоминает он. – Потому что я сказал: “Хорошо, скажите, почему я должен уйти на мейджор”. А парень сказал: “Ну, у нас больше денег, больше того, больше другого, и мы потратим все это на тебя”. А я ему: “Ну, Epitaph только что выпустил Smash и …And Out Come the Wolves, оба из которых стали платиновыми. Вам есть чем крыть?” И он ответили в духе: “Да, у нас лучше дистрибуция по всему миру” и бла-бла-бла, но на самом деле ему нечего было сказать. Поэтому я сказал: “Вообще-то, мы вполне счастливы там, где мы есть”. А потом он изменил свой подход и начал говорить: “О, ну если вас устраивает всю жизнь быть на третьих ролях по отношению к The Offspring и Rancid, то оставайтесь там, где вы есть”. Я не сказал ему: “Да пошел ты, придурок!” Я тогда ничего не сказал. Но потом, два или три часа спустя, когда я был в своем гостиничном номере, я подумал: “Серьезно? Ты хочешь меня одурачить и заставить подписать с тобой контракт, пытаясь заставить меня почувствовать себя ничтожеством?” И после этого я больше никогда не ходил на подобные встречи».

Забавно представить, что крупный лейбл стал бы делать с NOFX. Как бы человек, подписавший контракт с группой, объяснил маркетинговому отделу, что на обложке альбома Heavy Petting Zoo изображен мужчина, ублажающий овцу? Или как отдел продаж объяснит покупателям в Walmart, что последний EP группы называется «Никогда не доверяй хиппи» и на его обложке изображен Иисус? А как бы исполнительный директор объяснил совету директоров, что группа выпускает сингл о Джордже Буше под названием «Идиотский сын мудака»? Учитывая, что речь идет о группе, которая только и делает, что вырывается за рамки приличий, сама мысль о том, что какая-либо корпорация способна управлять NOFX, вызывает хохот.

По мере продолжения «панк-лихорадки» NOFX, наоборот, обратились внутрь себя. Устав отвечать на бесконечные вопросы о Green Day и The Offspring, группа прекратила работу с прессой и не общалась с журналистами целых десять лет. Раздраженные тем, что MTV в своей передаче 120 Minutes не стал показывать клипы на песни «Bob» и «Stickin’ in My Eye» – обе с альбома White Trash, Two Heebs and a Bean, группа затаила на канал обиду. Когда в 1994 году MTV захотели показать клип на «Leave It Alone», группа отказалась. Они также не разрешили радиостанции KROQ играть этот трек и шесть лет спустя запретят трансляцию песни «Dinosaurs Will Die». Как всегда, Epitaph поддержала эти решения. «Когда Фэт Майк говорил “нет”, я вставал на его сторону, – говорит Гуревич. – Я всегда поддерживаю своих артистов, несмотря ни на что». В конце концов, Punk in Drublic приобрел золотой статус, но на это ушло восемь лет. Есть что-то восхитительное в том, что группа действует настолько неуклюже, что фактически крадет еду с собственного стола. Но, как говорит Фэт Майк, «я не хотел, чтобы MTV показывали видео. Я не хотел становиться частью волны панк-рока. Когда The Offspring стали знаменитыми, я сказал своей группе: “Мы не будем такой группой. Я не собираюсь писать такие песни и не хочу быть такой группой. Я хочу сделать долгую карьеру. И если у нас достаточно поклонников, при том что мы верны себе и становимся все лучше и лучше, то нас ждет долгая карьера». И это сработало.

Но, знаете, The Offspring все еще существуют, и у них приличная карьера. Но Декстер однажды сказал мне – и мне кажется, что The Offspring заслуживают больше уважения, – но он сказал: “Майк, я немного завидую [NOFX], потому что все уважают твою группу и никто не уважает мою»… Но дело в том, что The Offspring тоже были на Epitaph».