Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

Широкая дорога кончилась и перешла в тропу шириной метра вполтора, окаймленную деревьями. Володя Трофимов подумал, что уже через месяцголые ветки покроются нежной листвой, а через два зелень станет сочной и такойгустой, что вовсе не обязательно будет дожидаться, пока Наташины родителиуснут, и можно будет заниматься любовью среди бела дня, найдя местечкопоукромнее…

Если бы нашелся ангел, готовый отвечать на глупые вопросыследователей, он бы рассказал, что Володя Трофимов умер с мыслью о любви.

На этот раз понедельника ждать не пришлось. Трофим,обеспокоенный тем, что внук что-то слишком долго добирается до дачи, послалодного из охранников навстречу мальчику, велев прихватить кое-какие инструментына случай, если окажется, что сломался велосипед. Уже через час охранниквернулся, принеся страшное известие. А через четыре часа Трофим, попрощавшись сработниками милиции, вошел в дом, заперся в кабинете и позвонил ВиталиюНиколаевичу Кабанову.

– Я знаю, что у тебя на днях был человек, – начал он,стараясь говорить спокойно и ничем не выдать обрушившееся на него горе.

– Был, – подтвердил Кабанов.

– Он изложил тебе свою просьбу?

– Да.

– Ты взялся ее выполнить?

– Да.

– Хорошо. Теперь слушай меня, Паровоз. Слушай внимательно,потому что второй раз я повторять не буду. Этот снайпер сегодня убил моеговнука. Милиция его найти не может, а ты, Паровоз, его знаешь. Сроку тебе – тридня. Пусть выполнит задание и исчезнет с лица земли. Если через три дня этамразь еще будет жива, менты узнают, что снайпер твой человек, и тогда тебеконец. Ты понял меня, Паровоз?

– Я тебя понял, Трофим.

– Вот и ладно. Три дня. Не забудь.

Трофим положил трубку на рычаг, но вдруг осознал, что неможет разжать обхватившие ее пальцы. Все тело его словно свело судорогой, онскрипнул зубами, стараясь удержать рвущийся из горла хриплый стон, и рухнуллицом на полированную поверхность большого письменного стола.

Снайпер застрелил внука самого Трофима! Такого никто неожидал. Этого нельзя было предвидеть. И все-таки злость и страх были стольвелики, что Виталий Николаевич, сознавая собственную неправоту инесправедливость, обрушился с упреками на своего помощника Геннадия Шлыка.

– Я же говорил тебе, что пора прекращать! Я говорил!Говорил! Надо было остановить это сразу, после первого же трупа, это ты всевремя твердил, что нужно подождать! Вот, пожалуйста, дождались. Ты хотьпонимаешь, чем это нам грозит?

Шлык подавленно молчал. Сказать ему было нечего.

– Откуда Трофим узнал, что у меня есть связь с этимстрелком? От тебя? Говори, сукин ты сын, ублюдок недоделанный, это ты Трофимустучишь? Чем он тебя взял? Деньгами?

– Побойтесь бога, Виталий Николаевич, вы же никогда в моейпреданности не сомневались. От добра добра не ищут, сами знаете.

– Мало ли чего я знаю! – бушевал Кабанов. – Я идругое знаю: я много в своей жизни дел наворочал, но всегда сухим выходил,потому что с мокрыми не вязался. На мне ни одной смерти нет, ни одного трупа. Ивот Трофим узнает, что у меня есть контакт со снайпером, присылает ко мнечеловека – и все, я в одну секунду сделался соучастником. Так мало того, теперьеще Трофим требует, чтобы я убрал этого снайпера. Ты понимаешь, что будетдальше? Дальше либо мне тюрьма в подарок от ментов, либо пожизненная кабала уТрофима, который знает, что на мне висит труп, а эта кабала еще почищегосударственной тюрьмы будет. А если задание снайперу не передавать и потом егоне трогать, то через три дня Трофим меня достанет. И никуда я от него неденусь. Моей власти не хватит на то, чтобы за три дня свернуть все дела, купитьбилет, получить визу и свалить отсюда к чертовой матери. Да и бессмысленно это,в любой цивилизованной стране Трофим меня найдет, у него свои люди по всемусвету разбросаны.

Он умолк, потирая ладонями лицо и то и дело отираявыступающий на шее пот. Геннадий по-прежнему молчал, думая о том, что доказатьего связь с Трофимом невозможно. Сам он никогда не признается, а Трофим его несдаст. Конечно, Паровоз будет его подозревать, ну и черт с ним, никуда неденется, выгнать – Трофима побоится, убить – рука не поднимется. Так иостанется все по-прежнему.

– Завтра утром устрой мне встречу с вольным стрелком, –сказал Кабанов, немного успокоившись. – Времени у нас воскресенье,понедельник и вторник. Значит, до утра среды. К среде все должно быть кончено.Снайпера мы, конечно, уберем, это несложно, а вот как сделать, чтобы он успелзадание выполнить за это время, – другой вопрос.

– Не думайте вы об этом, Виталий Николаевич, для вас важнееТрофима никого нет. Не успеет снайпер убрать парочку в квартире – да и черт сним. Ликвидируем его, наказ Трофима выполним, а там пусть как хотят.

– Тоже верно, – согласился Кабанов. – Парочка вквартире – не моя печаль, не я за них гонорар получать должен. Налей-ка мнерюмку, Геннадий.

Кира вернулась засветло, Платонов даже еще не успел начатьбеспокоиться за нее. Увидев оклеенную новыми обоями кухню, она восторженновсплеснула руками:

– Как хорошо! Правда, Дима? Красота какая!

Он собрался было начать выполнять данное ей утром обещание отом, что с сегодняшнего вечера все будет по-другому, поэтому подошел сзади иобнял ее, словно ненароком коснувшись груди под свободным толстым свитером. Изего намерения, однако, ничего не вышло, потому что Кира рассмеялась ивыскользнула из его сомкнутых рук.

– Платонов, почему у тебя прилив нежности случается тогда,когда мне нужно бежать? Утром я из-за этого чуть на электричку не опоздала.

– А сейчас куда ты торопишься? – спросил он недовольнои смущенно.

– В душ. Я же тебе говорила, я после дачи всегда грязная ипотная. Попробуй потаскай две десятикилограммовые сумки быстрым шагом, япосмотрю, сколько ты без душа протянешь.

Она закрыла за собой дверь в ванную и щелкнула задвижкой.Снова раздалась череда знакомых звуков – «молния» на джинсах, заколка,магнитная присоска, шуршание, вода, падающая из душа на дно ванны. Сегодня,однако, шум воды, беспрепятственно падающей вниз, раздавался дольше обычного.Платонов представил себе, как Кира, уже раздевшись, вдруг обессиленно приселана край ванны. Ей стало плохо?

Он подошел к двери и прислушался. Стонов, кажется, нет.Плачет? Тоже не слышно.

– Кира! Все в порядке? – громко крикнул он.

– В порядке, – тут же отозвалась она.

Ему показалось, что голос ее прозвучал прямо у него надухом. Наверное, Кира стоит у самой двери и разглядывает себя в зеркале. Можетбыть, пробует новую прическу? Или озабоченно рассматривает недавно появившиесяморщинки возле глаз? Ах, эти женщины!