Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

К вечеру позавчерашнего дня, четверга, генералу Заточномуеще не звонили ни Каменская, ни Сережа Русанов. Думают, примериваются,осторожничают. Первым, конечно, позвонит Серега, просто потому, что он лучшезнает Ивана. От Каменской трудно ожидать, что она сообразит обратиться кЗаточному. Она скорее всего расскажет о звонках Киры или Русанову, или своемуначальнику, а уж от них ниточка потянется к Заточному. Сам Серега Русанов,конечно, ни за что не расколется Каменской, что ему звонила Кира и что онполучил от Платонова документы по золотосодержащим отходам. Он скажет об этомтолько Заточному, только ему одному, потому что информация взрывоопасная иобращаться с ней нужно крайне осторожно.

Платонов уже давно понял, что Уральск-18 обложилиадминистративно-финансовой блокадой, потому что все заводы в этом, еще внедавнем прошлом закрытом и засекреченном, городке имели отношение к оборонке,а значит, работали со стратегическим сырьем и драгоценными металлами. Какая-тосволочь в правительственных сферах нажала на кнопку и перекрыла финансированиеэтих заводов, заморозила их счета, объявив убыточными, и рабочие теперь неполучают зарплату, а администрация, чтобы помочь людям, готова идти на любыесделки, зачастую закрывая глаза на их сомнительность.

В преступной группе, выдаивающей деньги из многострадальногоУральска, должны быть люди из Центробанка, а также человек, выдающий лицензиина вывоз стратегического сырья и драгметаллов из страны. Наверное, должен бытьи крупный чиновник из Таможенного комитета, а если эти люди еще и обладаютнепомерной жадностью, то привлекли к себе на службу и налоговую полицию. Стакой солидной бандой шутки шутить опасно, и информацию надо скрывать ото всехдо тех пор, пока не будет полного набора доказательств, от которых уженевозможно отпереться.

Разгладив тряпкой последнюю полосу обоев, Платонов отступилна несколько шагов в прихожую и полюбовался на результаты своего труда. Кухнястала светлее и наряднее, обои лежали ровно, а проступающие темные влажныепятна через несколько дней высохнут и исчезнут.

Быстро собрав обрезки обоев и грязные тряпки в огромныйпластиковый мешок для мусора, Дмитрий вынес его поближе к входной двери,тщательно вымыл пол в кухне и полез в душ отмываться. Стоя под горячей водой,он вдруг вспомнил про странные шуршащие звуки, доносящиеся из ванной, когдаКира открывала зеркальный шкафчик. Он протянул руку, открыл правую дверцу иувидел на полочках аккуратно расставленные баночки с кремами. Определенно,шуршать здесь было нечему. За средней дверцей полочек не было, там стояливысокие флаконы с шампунем, жидким мылом, баллон с лаком для волос и гель длядуша. Платонов открыл левую дверцу, еще раз про себя отметив, что не ошибся,определяя по звуку, что Кира открывает дверцы на магнитных присосках. Еговзгляду предстали маленькие коробки с «Тампексами», женскими прокладками«Carefree» и большая коробка с прокладками «Силуэт». Дмитрий на миг испыталострое чувство неловкости, как бывает всегда, когда соприкасаешься с чем-тоочень интимным. Ему захотелось посмотреть, может ли шуршать содержимое этихкоробок, но он с удивлением понял, что не может заставить себя дажеприкоснуться к ним. Почему-то все, что связано с гинекологией, вызывает усреднестатистического мужчины, если он не врач, странную смесь ужаса ибрезгливости. Платонов про себя усмехнулся, осторожно закрыл дверцу шкафчика исостроил сам себе дурацкую рожу, глядя на отражение в зеркальной поверхности.Тоже мне, Эркюль Пуаро акустики, весело подумал он.

Семнадцатилетний Володя Трофимов выволок из электричкивелосипед, стащил его с платформы по деревянным ступенькам и весело началкрутить педали. Он любил ездить на дачу к деду, где был огромный участок стеннисным кортом, бассейн и где ему предоставлялась полная свобода. Дед былкрупным воротилой, Володя это прекрасно знал, недаром же и в городской квартире,и на даче всегда маячили два-три телохранителя, а оба автомобиля имелибронированные стекла и мощные движки. Когда-то, когда мальчик учился в восьмомклассе, один из подручных деда услышал, как кто-то из одноклассников, обращаяськ Володе, назвал его Трофимом, что было вполне нормальным, так как школьныепрозвища чаще всего переделывались из фамилий. Отозвав Володю в сторонку, онсказал:

– Скажи своим дружкам, чтобы придумали тебе другую кликуху.

– Почему? – удивился Володя.

– Потому что Трофим – это имя. С большой буквы. Егозаслужить надо. Твой дед его носит. Понял?

Володя тогда сделал вид, что понял, но с тех пор сталвнимательнее присматриваться к деду и его окружению. Отца своего мальчик помнилплохо, его убили, когда Володе было шесть лет. Когда через несколько лет матьсобралась снова выходить замуж, дед сказал невестке:

– Хочешь уйти из моей семьи – скатертью дорога, но внукаоставишь со мной. Тебе одной его не вырастить, а чтобы сын моего Николая росрядом с чужим мужиком, с отчимом, я не допущу. Решай.

Мать помучилась некоторое время, но замуж все-таки вышла, ис тех пор мальчиком безраздельно владел дед, великий и могущественный ИльяНиколаевич Трофимов, которого все называли просто Трофимом.

От станции до дедовой дачи было почти десять километров, иВолодя с удовольствием думал о предстоящей быстрой езде сначала по широкойдороге, а потом по узенькой тропинке, с обеих сторон обрамленной деревьями.Снег давно сошел, и, хотя земля все еще была мокрой, на велосипеде вполне можнобыло проехать. На даче он поплавает в бассейне, позанимается на тренажерах,потом его накормят вкусным сытным обедом, а когда стемнеет, он зайдет заНаташей и они отправятся гулять до тех пор, пока ее родители не уснут. А там…Он сладко зажмурился от предвкушения.

Володя занимался тяжелой атлетикой и в свои семнадцать летимел столь мощный торс, что со спины его можно было принять задвадцатипятилетнего мужчину. Осознание власти и могущества своего деда давностерло детскую наивность и неуверенность с его лица, и отказа у девушек иженщин он не знал. Наташа, приезжавшая на дачу с родителями каждую субботу,была на пять лет старше его, но кого это волнует! Ни Трофиму, ни ее старомоднымродителям и в голову не приходит, что между десятиклассником Володей изаканчивающей институт студенткой может быть что-то, кроме трогательной детскойдружбы. Трогательная дружба, разумеется, когда-то была, дети вместе плавали вбассейне и играли в теннис, ездили наперегонки на велосипедах и смотрели дополуночи фильмы ужасов по видику. Но однажды на смену «ужастикам» и«страшилкам» пришла крутая черная порнуха. Двадцатилетняя Наташа завелась спол-оборота, и Володя, у которого аж в глазах потемнело от желания, с одноговзгляда понял, что она готова сейчас отдаться первому встречному и ей совершеннонаплевать, сколько ему будет лет, пятнадцать или семьдесят пять. У него уже былдовольно солидный опыт сексуального общения и с одноклассницами, и сдевушками-спортсменками, вместе с которыми они выезжали на лагерные сборы, такчто страха перед близостью со взрослой Наташей Володя не испытывал. Все прошлоочень хорошо, и вот уже два года он регулярно ездил на дачу, стараясь непропускать ни одной субботы.