Шестерки умирают первыми - Александра Маринина

После посещения Совинцентра Настя разыскала эксперта ОлегаЗубова, вечно хмурого, всегда чем-нибудь недовольного и постоянно жалующегосяна здоровье. Впрочем, все прекрасно знали, что на настроение Олега вниманияможно не обращать, потому что оно всегда плохое, а экспертом он былпервоклассным, и что самое главное – работу свою любил и делать ее не ленился.

Зубова Настя застала с огромной дымящейся кружкой в однойруке и безразмерным бутербродом – в другой. Он сидел в низеньком кресле,вытянув непомерной длины ноги и расслабленно прикрыв глаза.

– Тебя можно отвлечь? – робко спросила Настя, подходя кЗубову и стараясь не споткнуться о его ноги.

– Нельзя, – буркнул тот сквозь зубы, продолжая медленножевать бутерброд. – Я после суток, меня нет.

Настя бросила взгляд на часы – половина пятого. Суточноедежурство заканчивается в десять утра, и если Олег до сих пор не ушел домой, томожно представить, как сильно он устал.

– Ты собираешься уходить?

– Уйдешь с вами, – снова процедил он, слегка пошевеливвытянутыми ногами, что, по-видимому, должно было обозначать страстное намерениеуйти отсюда, которому осуществиться не дают плохие мальчики-милиционеры. –Развели бандитов и воров, понимаешь ли, а потом честному эксперту продыху нет.Ты чего пришла?

– В любви объясняться буду.

Олег вяло приоткрыл один глаз, откусил от полуметровогобутерброда изрядный кусок и снова начал медленный процесс пережевывания пищи сзакрытыми глазами.

– Начинай, – изрек он через некоторое время.

– Олеженька, ласточка моя, ягодка моя красненькаяпупырчатая, – начала Настя вдохновенно, ибо знала, что от нее требуетсятолько одно – разбудить эксперта.

– Какая ягодка?

Зубов быстро открыл оба глаза и приподнял голову, при этомна его длинном лошадином лице мелькнул неприкрытый интерес.

– Пупырчатая, – громко и внятно повторила Настя.

– Почему?

Он подтянул ноги и согнул их в коленях.

– Потому что самые вкусные ягоды всегда в пупырышек, –объяснила Настя. – Клубника, малина, ежевика, шелковица. Понял?

– Не понял, но зато проснулся.

Олег помотал головой и сделал большой глоток горячегокрепкого чая. Настя знала это состояние тяжелой сонной одури, которое наступаетпосле суточного дежурства, если вовремя не лечь спать.

– Так чего надо-то?

– Бумажку с номером банковского счета, которая проходит поубийству Агаева.

– Губы раскатала! – фыркнул Зубов. – Она уследователя.

– Олежка, при чем тут следователь, у тебя же наверняка икопия заключения осталась, и фотография.

– Дать, что ли?

– Ага.

– Не «ага», а дайте, пожалуйста, господин Зубов. Черезбуфет.

– Что тебе принести? – с готовностью спросила она.Манера эксперта все одолжения оказывать «через буфет» была хорошо известна вМУРе. При этом все знали, что дорогого подношения Олег не потребует никогда, аесли принести – не возьмет. Для него важен был сам факт маленького пищевогоподарка как знак уважения и признания того, что эксперт оказывает услугу, а неделает то, что и без того обязан делать. Почему-то мысль об оказании услугигрела Зубова, но к этому все давно привыкли и рассматривали некоторуюстранность его характера как нечто неизбежное, вроде причуды гения.

– Пачку печенья. Финского, – уточнил он.

Через пятнадцать минут Настя вернулась, неся в руках синюютубообразную упаковку с финским печеньем. На столе перед экспертом уже лежалакопия заключения и фотографии полоски белой бумаги с написанными на ней цифрамии буквами. Фотографий было две – в реальном масштабе и увеличенная в два раза.

На увеличенной фотографии можно было заметить какие-тостранные следы по краю бумажной полоски, напоминающие не то точки, не тоцарапины. Всего этих точек было десять, пять в одном месте и пять – в другом.

– А что это? – спросила Настя, показывая на следы.

– Типографская краска. Я тоже обратил на них внимание.Обыкновенная типографская краска.

– Интересно, откуда же отрезали эту полоску? –задумчиво проговорила она. – У тебя есть идеи?

– Судя по качеству бумаги, это был какой-то альбом, типаальбома для рисования, или тетради для гербария, или вообще детская книжканаподобие «Раскрась сам». Бумага не писчая, не для машинописных работ и не дляпринтера.

– Иными словами, нужно искать человека, в семье которогоесть ребенок в возрасте от пяти до двенадцати лет. Пол-Москвы.

– Ну, мать, на тебя не угодишь, – развел руками Зубов,вскрывая подаренную ему пачку печенья и протягивая ее Насте. – Угощайся.

Она машинально взяла печенье и сунула в рот, не чувствуявкуса. Какая-то смутная мысль мелькнула в глубине ее сознания и исчезла, вызвавбеспокойное раздражение.

Настя знала, что работа ее внутреннего компьютера имеет триразновидности «выходов». При одном варианте долгая кропотливая работа,требующая безупречного внимания и прекрасной памяти, позволяла в беспорядочномворохе информации находить то, что нужно. При другом варианте внутреннийкомпьютер включался внезапно, реагируя на совершенно неожиданные вещи, как этослучилось, например, вчера, когда составление свадебного наряда из разныхкомплектов и костюмов навело Настю на мысль о том, что Дмитрий Платонов даетразным людям кусочки информации в надежде на то, что, собравшись вместе, онивосстановят истину. При третьем же варианте компьютер полностью выходил изповиновения хозяйке и вел себя как ему вздумается. Он находил верное решение, очем тотчас ставил в известность Настю, посылая ей сигналы, заставляющие ееморщиться от неприятного холодка где-то в области солнечного сплетения, однакообнародовать это решение не спешил, заставляя хозяйку подбирать методом проб иошибок специальные программы и ключи.

Почувствовав знакомое беспокойство, Настя поняла, что вближайшее время здоровый сон и нормальный аппетит ей не угрожают. Она будетвыполнять свою работу, искать «подпиленное звено», через которое не прошлаинформация от Димы Платонова к генералу Заточному, обсуждать с АндреемЧернышевым варианты поиска подмосковного стрелка-убийцы и при этом постояннодумать о полоске бумаги, отрезанной то ли от школьного альбома, то ли отдетской книжки.

Почему бумажка с номером счета, на который переведены деньгиот фирмы «Артэкс» в фирму жены Платонова, оказалась у убитого Славы Агаева?Если Слава узнал о том, что Платонов взял взятку, и сказал об этом Дмитрию, топонятно, почему Платонов мог убить своего помощника из Уральска. Но совершеннонепонятно, почему убийца не забрал у жертвы эту бумажку. Ведь если бы не она,вопрос о взятке никогда бы не вылез.