Родной. Чужой. Любимый - Лили Орландо

Эта прогулка помогла мне успокоиться и принять произошедшие изменения. Всё будет хорошо. Мы с Антоном притрёмся друг к другу и привыкнем. С Джеком вон, уже нашли общий язык.

На обратном пути я зашла в магазин, расположенный в цокольном этаже соседнего дома. Пёс терпеливо ждал у входа, завиляв хвостом, как только я показалась из дверей.

Этот собакен нравился мне всё больше и больше. Он и в клинике почти не доставлял хлопот, а сейчас я практически в него влюбилась. Пожалуй, стоило выйти за Антона только ради его пса.

Вечером приготовила ужин, пока муж играл в какую-то стрелялку. Отнесла ему в комнату. А мы с Джеком поели на кухне. И договорились, что завтра я куплю ему настоящий собачий корм.

Ужин получился не слишком изысканным, но это было моё первое мясо по-французски, приготовленное самостоятельно. Антон не критиковал и съел всё, что было на тарелке. Я решила считать это похвалой моему кулинарному дебюту.

Чем ближе приближалось время сна, тем больше я нервничала. Первую брачную ночь я провела в больнице, но вот второй уже вряд ли сумею избежать. Старалась подготовиться морально, но только вся изнервничалась. Когда я перемыла всю посуду, насухо протёрла все поверхности, подмела пол и стряхнула пыль со шкафчиков, стало ясно, что тянуть и прятаться дальше уже некуда. Время перевалило за полночь.

В комнату я вошла напряжённой, как натянутая струна. Но здесь меня ожидал сюрприз.

Антон уже лежал на неразобранном диване, укрывшись одеялом. А на кресле меня ждал комплект постельного белья.

– Расстели себе там и выключай свет, завтра рано ехать, – муж поднял голову от подушки и тут же положил её обратно.

А как же?.. Вопрос застыл, как и я сама, не веря, что всё оказалось так просто. Зря волновалась.

Антон очень быстро засопел, а я пыталась разложить кресло, потом стелила себе постель, а после долго лежала без сна и думала. Что происходит с моей жизнью? Почему я здесь нахожусь? Что вообще я делаю не так?

На кресло вспрыгнул Джек и ткнулся мне в ладонь мокрым носом.

– Привет, дружочек, – я погладила его меж ушей и ощутила, как пёс, покрутившись, расположился вдоль моих ног. Стало теплее. И снаружи, и внутри.

Утром меня разбудил резкий окрик:

– А ну слезай с кресла, зараза! – не понимая, что происходит, и на кого кричат, я подскочила, шею тут же свело судорогой из-за неудобной позы.

Джек, к которому и относилось это неласковое обращение, спрыгнул с кресла и умчался в кухню. Пробегая мимо хозяина, он резко вильнул в сторону, избегая пинка ногой, но не успел. Взвизгнув, пёс отлетел к стене, ударившись боком об угол. Антон выкрикнул ему вслед несколько ругательств и преспокойно начал одеваться.

Я не спешила выбираться из-под одеяла, оно представлялось хоть какой-то преградой от незнакомого монстра, который раньше почему-то выглядел, как приятный мужчина, ставший по какой-то нелепой глупости моим мужем.

Это было похоже на озарение.

Я смотрела на жилистое тело, на то, как Антон натягивает футболку, потом шорты, и понимала, у нас ничего не получится. И даже дело не в том, что я ничего не чувствую. Как мужчина он и раньше не вызывал во мне интереса. Вот совсем. Но прежде я бы попыталась что-то с этим сделать, как-то на себя повлиять, заставить, а сейчас мне хотелось только одного – чтобы этого человека не стало в моей жизни.

Но тут Антон снова заговорил, не поворачиваясь ко мне:

– Знаю, ты ожидала первой брачной ночи и всяких утех, но сначала тебе придётся сделать аборт, я не могу иметь бабу, в которой ребёнок от другого.

Я вздрогнула, так цинично это прозвучало.

А он продолжил, приближаясь ко мне:

– Я вернусь через неделю. К этому времени ты должна быть чиста, потому что иначе очень сильно пожалеешь. Ты всё поняла, любимая?

Антон склонился надо мной, и я невольно вжала голову в плечи, чувствуя исходящую от него опасность.

Почему я раньше этого не заметила? Зачем вышла за него замуж? Каким местом думала?

– Я не слышу, – произнёс он с угрозой в голосе, – ты поняла меня?

Я только кивнула, от испуга пропал голос.

– Вот и славно, – Антон улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла, которое мне чудилось прежде. В ней была угроза.

Внутренний голосок, слишком слабый и тонкий, чтобы я услышала его раньше, шептал, что нужно бежать отсюда. Подальше от этого человека.

Страх во мне рос и ширился, заполняя то пространство, где раньше жила надежда. После случившегося с Джеком я поняла, что Антон не шутит, если не сделаю аборт к его возвращению, пожалею. И очень сильно.

Осознание собственной глупости накатило волной цунами. Ведь сама, всё сделала сама – согласилась выйти за него, переехала в его квартиру, изображала вчера послушную жену, убеждая его, что нахожусь полностью во власти мужа.

Всё это было ошибкой.

Ясно поняла, что не хочу быть женой этого чудовища, которое пинает собаку по утрам, которое требует убить ребёнка, даже не спросив моего мнения, которому вообще не важно, что я думаю и чувствую.

К чёрту! Хватит с меня. Вернусь к ба и подам на развод. Не стерпится и не слюбится. Жаль, что это стало очевидным только сейчас.

– Завтрак будет? – бросил муж, выходя из комнаты.

И я поднялась на ноги, спешно одеваясь. Сейчас мне стало страшно перечить и злить Антона. В голове в авральном режиме заработал механизм самосохранения, заставляя меня быть спокойной внешне и исполнять отданные поручения.

– Ты как? – я склонилась, опираясь рукой о стол. Джек печально смотрел на меня, меленько повиливая хвостом.

– Мне очень жаль, малыш. Я постараюсь что-то придумать.

Мне действительно было очень жаль беднягу, но тянуть с завтраком и дальше я не решилась.

Взбила яйца с сахаром, добавила молока, надеясь, что против гренок на завтрак Антон не станет возражать. Когда он вышел из душа, на блюде уже лежала ароматная пирамидка. Турки я не нашла, как и самого кофе. Пришлось заваривать растворимый.

– Что на завтрак? – Антон сел за стол, потянувшись за гренкой.

Я поставила перед ним чашку с кофе и села напротив.

– Где завтрак? – переспросил он, поднимая на меня глаза.

От того, как изменился его голос, я замерла. Сглотнула, прежде чем тихо ответить:

– Гренки…

– Какие гренки? Я жрать хочу.

Мы с Джеком вздрогнули от звуков этого голоса. Теперь я хорошо представляла, как чувствовал себя бедный пёс, живя с таким хозяином, потому что сейчас и сама ощущала себя нашкодившей собачонкой. Сидела, опустив глаза и слушая, как колотится от страха сердце.

– Ты слышишь меня? Я хочу жрать! – он ударил кулаком по столу и поднялся на ноги, и я подскочила, отступая назад, чтобы увеличить расстояние от него.