Нелюбовь - Яна Ясинская

– Познакомьтесь, – насмешливо фыркнула Дина.

Чем сильнее возмущалась Карина, тем, как ни парадоксально, было лучше настроение у Динки. Сначала она нервно улыбалась, затем, глядя на подругу, начала потихоньку подхихикивать, а после и вовсе разразилась беззвучным истерическим смехом. Нервы сказали «адьес»!

– Что ржешь-то? – поинтересовалась возмущенная Карина. – Я его чуть не убила этой сковородкой, реально, Дина! – язвительно добавив: – Очень смешно!

Дина смеялась, прикрыв лицо руками. Смеялась и не могла остановиться.

– Да, смешно…

Ее смех был настолько заразительным, что Карина не выдержала. Тоже усмехнулась, вспоминая детали минувших разборок.

– В принципе, да… Ты видела, как я летела? – на лице самой Карины нарисовалась горделиво-воодушевленная улыбка. – Как будто я всю жизнь обучалась сковородкой владеть. Считай, новый вид боевого искусства открыла. Как в «Матрице».

Они сидели на полу и смеялись. Громко, заливисто. И вместе с этим смехом у Динки приходило какое-то освобождение от напряжения, которое сковывало ее тело, душу все эти часы, дни, месяцы, годы…

Карина не сразу заметила, как смех подруги превратился в слезы. Это не были слезы отчаяния, безнадеги, нет… Это тоже были слезы освобождения. Потому что нельзя так долго находиться в состоянии вечно заблокированной души. Нельзя каждый день жестко контролировать свои эмоции, блокируя память, а вместе с ней и любовь.

– Вообще не ожидала от себя таких приемов! А ты его физиономию видела вообще?! Капец! – продолжала ржать Карина, думая, что Дина, чье лицо было на тот момент закрыто ладонями, все еще смеется вместе с ней.

– Я не могу так больше…

Тихое всхлипывание подруги заставило Карину остановиться. Она испуганно посмотрела на заплаканную Дину.

– Эй! Ты чего?

– Я не могу, понимаешь? Мне нельзя было сюда приезжать! Нельзя!

Если честно, Карина не понимала. Ни-че-го! Но бывают моменты, когда не стоит задавать вопросов. И это был один из них. Испуганная Карина просто обняла рыдающую подругу.

– Дин, ну ты чего?

– Мне нельзя его видеть. Понимаешь?! Нельзя! Я не могу его видеть с другой! Ни с другой, ни с третьей! Ни с десятой! Я не могу!

Теперь уже Карина окончательно ничего не понимала. Кого и с кем не может видеть Дина?!

– Тихо, тихо… – единственное, что она могла сейчас сказать подруге.

Дина плакала и не могла остановиться. Она была в ужасе от самой себя. Все демоны, живущие внутри нее, казалось, вырвались наружу. Потому что сегодня окончательно исчезла иллюзия того, что она смогла смириться, забыть… Там, в беседке… Если бы она не спохватилась, не нашла в себе силы его оттолкнуть… Дина точно знала, что у нее бы не хватило сил сказать ему «нет».

Потому что она любила его! Не как брата. Не как друга. А как мужчину.

Первого и единственного. Отца ее детей. И никто другой ей был не нужен.

И это был ад.

Ее личный, персональный.

Расплата за грех, совершенный по незнанию.

И с этим адом ей приходилось жить.

Настал день «икс» – юбилей Клавдии Матвеевны. В отличие от порхающей воодушевленной именинницы, Тамара с самого утра чувствовала себя усталой. Она никогда не была любительницей многолюдных гулянок, а с возрастом отторжение от шумной суеты только возросло. В данный момент Тамара утешала себя лишь мыслью, что этот день надо просто пережить. Завтра гости разъедутся по домам. А вместе с ними уедет и Динка. Одна только мысль об этом откровенно радовала женщину.

Стоя возле распахнутого шкафа, Тамара пыталась сообразить, что надеть на торжество. Черный, темно-синий, бордовый… Не самая веселая цветовая гамма, но именно она преобладала в жизни Тамары после смерти Пети. Увы, но траур ей был к лицу.

Размышления Тамары о выборе наряда прервала веселая, взбудораженная Люся, блестящим вихрем без стука влетевшая в спальню матери.

– Мама, мама, мама, мамулечка, мамулечка! – с ходу затараторила девчонка, повиснув на шее удивленной Тамары.

Разница во вчерашнем и сегодняшнем настроении Люси была разительной. И тому имелись причины.

– Что? Что случилось? – с улыбкой поинтересовалась Тамара. Все же видеть младшую дочь радостной гораздо приятней, чем пытаться вытащить из депрессии.

– Федя мне сам сегодня позвонил! – девчонка от нетерпения запрыгала на месте. – Позвонил и прощения у меня попросил! Представляешь?! Я такая счастливая, мамочка! Как ты думаешь, ему понравится мое платье? – завертелась Люся, демонстрируя матери излишне короткий обтягивающий блестящий наряд.

Если бы это платье, например, надела Динка, Тамара точно назвала бы его вызывающим и не выпустила дочь из дома. Но речь шла о Люсе. У Тамары только-только начали восстанавливаться отношения с младшей дочкой, и она была не намерена ими рисковать.

– Даже не сомневайся! – воодушевленно отозвалась Тамара, стараясь скрыть за улыбкой истинное отношение к наряду.

– Кстати, мам… – Люся перешла к основной части своего «кордебалета», ради которого она, собственно говоря, и прискакала к матери. – Дай денег, плиз! Я Феде подарок хочу сделать. В честь нашего примирения.

И Тамара дала. Достала кошелек, вытащила довольно крупную купюру, протянула ее дочери. Люся бойко схватила деньги, заодно, полушутя, выудила еще одну – более крупную купюру из кошелька матери.

– Спасибо, мамуль! Я тебя обожаю! Все, начинайте гулять без меня! – иИ дочка упорхнула, прихватив с собой их черно-белого кота, который все это время вертелся возле ее ног. – Пойдем, мой хороший!

– Затискала! – смеясь, прокричала Тамара вслед убегающей довольной дочери.

Однако стоило шагам Люси смолкнуть, как с лица Тамары испарилась фальшивая улыбка. Она не была ни дурой, ни слепой. Ей очень не нравилась вся эта ситуация с Федором, но что она могла поделать? Она уже один раз чуть не потеряла Люсю… Нет! Второй раз Тамара этой ошибки не совершит. Если Людмиле так нужна эта игрушка – что ж, пусть она ее получит! Но ненадолго. Где-то в глубине души мать все же надеялась, что юношеский максимализм Люси скоро пойдет на убыль и она откроет глаза на этого отморозка. Впрочем, это можно было слегка и ускорить…

Тамара взяла телефон. С недовольным видом набрала чей-то номер. Разговор предстоял не из приятных.

– Да, это я. Люся уже вышла. Все как договаривались. Нет, оставшуюся часть получите, когда будет результат. – Тамара и не пыталась скрыть свое нарастающее раздражение. – Я от вас тоже не в восторге!

На такой откровенно грубой ноте Тамара закончила разговор, отбросив мобильный в сторону. Подошла к окну. Во дворе уже царила предпраздничная суета. Клавдия Матвеевна руководила помощниками, которые перетаскивали в машины тазики с наготовленными салатами, подносы с пирогами и прочими вкусностями. В отличие от них, настроение у Тамары было совсем не праздничным. Где-то в глубине души она понимала, что поступает неправильно. Нельзя было заключать подобную сделку. Но самоуверенность и гордыня брали верх: Людмила ее дочь, и она не позволит ей портить себе жизнь! Мать была уверена: Люся ей потом еще спасибо скажет! Единственное, чего Тамара не учла в этой ситуации: а настанет ли это «потом»?