Нелюбовь - Яна Ясинская

– Ты себя как чувствуешь? – слегка обеспокоенно поинтересовался он, положив руку на ее заметно беременный живот.

– Превосходно. Не бойся, на Новый год точно не рожу! – отшутилась Дина, бегло поцеловав довольного супруга. – Придется подождать до весны.

За этой счастливой парочкой со стороны наблюдали Медведь и Карина.

– Каринусик-симпапусик, может, нам тоже за тройней в детский дом сбегать? – на полном серьезе поинтересовался Медведь. – Ну а че? Из меня бы вышел прикольный приемный папа!

Карина одарила начальника охраны удивленным взглядом:

– Нам? – несмотря на то, что Медведь ей отчаянно нравился, она все еще держала его на расстоянии вытянутой руки, потому что боялась снова обжечься.

– Ну не им же! – хмыкнул Медведь. – У них и так вон детский сад. И поверь мне, они на троих точно не остановятся! Вот я и подумал, чем мы с тобой хуже? Ты же все равно рано или поздно сдашься и выйдешь за меня. Ну а че? Я настырный!

Карина рассмеялась, с нескрываемой симпатией посмотрев на Медведя, который действительно все это время настойчиво подкатывал к ней с «самыми серьезными намерениями».

– Я подумаю, – то ли полушутя, то ли полусерьезно отозвалась она.

Медведь расцвел.

– Насчет замуж или сразу о детях?

Он точно был непотопляем!

Неподалеку от них возле елки вместе с племянниками крутилась довольная Люся, рассматривая разноцветные коробки с подарками. Ей, как и Вике с Петей, не терпелось их распаковать. Но надо было ждать до вечера.

– Круто! – Люся потрясла один из подарков.

В доме Саши и Дины она наконец-то обрела душевный покой. Единственное, Люся, пожалуй впервые в жизни, начала беспокоиться за маму, с которой она созванивалась по нескольку раз на неделе. Причем звонила преимущественно сама Люся, потому что Тамара, казалось, боялась навязываться. Они словно поменялись местами. Теперь Люся, а не Тамара проявляла инициативу в их отношениях. Возможно, такой расклад был полезен для них обеих.

Хоть Люся старалась веселиться, на душе у нее на самом деле было тоскливо. Это был первый Новый год без мамы, в которой она все равно нуждалась. Девушка скучала по Тамаре, но не хотела, если не сказать боялась, возвращаться в прошлую жизнь.

Скучала по маме и Динка. И не только сейчас. А всю свою жизнь. Тот пожар полностью перевернул их с Тамарой отношения. Но сказать, что все сразу стало прекрасно, значило бы соврать.

Дина видела, что маме очень плохо. Ей и самой было тошно от всей этой ситуации, но как ее исправить, она не знала. Пока однажды вечером, когда Саша укладывал детей спать, Дина не набралась храбрости и не позвонила первой.

Это было так странно и просто. Оказалось, что порой неразрешимые проблемы можно сдвинуть с мертвой точки одним телефонным звонком.

Сначала это были осторожные, почти безликие вежливые фразы: «Как дела? Как здоровье? Как Саша? Как дети?» Затем разговоры стали чуток посмелее и поконкретней: «Что готовила на ужин? Как прошел рабочий день?»

И так шаг за шагом, день за днем. Дина с Тамарой словно заново учились ходить, говорить, общаться. Пусть их телефонные разговоры были короткими и нечастыми, но, главное, они были.

В холе раздался дверной звонок.

– Бабушка! Бабушка Клава приехала! – радостно возвестила Викуля и вместе с братом побежала открывать дверь.

– Я посмотрю, кто там. – Дина отправилась следом, на автомате поддерживая рукой спину. Сашин малыш в ее животе, видимо, планировал в будущем стать футболистом или боксером, потому что она то и дело ощущала его пинки.

На пороге в заснеженном костюме Снегурочки действительно стояла довольная Клавдия, уже обнимая любимых правнуков.

– Мои сладенькие!

– Бабушка!!

– А я вам тут подарков навезла! Тебе, Динуля, кстати, тоже! Он там, на крыльце, – бабушка кивнула в сторону двери, и тут же подметила: – Ой, какая ты у нас пышка! Молодец, Сашка! Постарался!

Динка укоризненно взглянула на развеселившуюся бабулю, которую она только что обняла.

– Бабуль, не при детях!

– Кстати, ба! А откуда берутся дети?! Ты обещала рассказать, – тут же подключилась к разговору деловая Викуля.

Динка махнула рукой.

– Вот, пожалуйста! Теперь рассказывай!

А сама, на ходу накинув теплую шаль, вышла на крыльцо. Туда, где, по словам бабушки, ее ждал сюрприз.

Сюрприз действительно был. Да еще какой! На крыльце в непривычно светлой, совсем не траурной шубке стояла растерянная Тамара. Она так и не решилась вслед за матерью зайти в дом. Боялась, что придется не к месту – испортит всем настроение одним только своим появлением.

– Здравствуй, мама, – растерянно поздоровалась Дина.

– Здравствуй, дочка. Я, наверное, зря приехала… – на глазах Тамары от нервного перенапряжения навернулись предательские слезы. – Ты не беспокойся. Я сейчас уеду… Я просто хотела сказать тебе… Прости меня, пожалуйста, доченька. Я, правда, не хотела, чтобы все вот так… Прости. Извини, что побеспокоила.

Тамара, старательно пряча слезы, поспешно собралась уходить. Но ее в последнюю минуту все же остановила Дина.

– Мам, подожди! Не бросай меня больше, мам…

О! Если бы Тамара только знала, как сильно она была нужна своей старшей дочери все эти годы. Как сильно Дина скучала по ней – своей маме. Ведь в отличие от Тамары Динкина любовь к ней никогда не исчезала. Так устроен мир: ребенок любит свою маму, какой бы та ни была, абсолютной, безусловной любовью. Даже если этот самый ребенок и не нужен своей матери.

И Тамара только сейчас с ужасом поняла это. Заплакав, она судорожно обняла старшую дочку с единственным желанием – больше никогда ее не отпускать.

Тамара плакала, и вместе со слезами в ее израненную душу возвращалась та, которая, казалось, была уже давно погребена заживо под тяжким грузом ненависти, злости, обиды, горечи.

Материнская любовь.

Любовь, которую Тамара так долго и так тщательно прятала от самой себя за шипами своей нелюбви. И которую она так и не смогла до конца вытравить из своего искалеченного жизнью сердца.

КОНЕЦ