Последнее целование. Человек как традиция - Владимир Кутырев

Но вот, наконец, настоящий, «жесткий трансгуманизм», провозглашающий, что никакого человека больше не будет, он уже не нужен. Вместо него будут людены или нелюди, то есть некие принципиально новые формы разума, соответствующие искусственной среде, ноотехносфере. Вырастая из разговоров об усовершенствовании человека, фактом своего появления трансгуманизм их полностью дезавуирует, раскрывая всю предыдущую фальшь. Его последовательные адепты больше не хотят оставаться людьми, хотя бы и усовершенствованными, не связывают себя никакими телесными человекообразными ограничениями. «Трансгуманисты хотят «не остаться людьми», а наоборот – перестать ими быть, став более совершенными существами, т. е. трансхьюманами, или же нелюдями. Трансгуманисты считают, что мы живём в эпоху переходного этапа от обычного человека к постчеловеку…»[86]. Расчеловечивание таким образом завершается окончательным успехом, после чего собственно человеческий разум, если и останется, то как один из видов разума, далеко не самый сильный и не высший в сравнении с искусственным интеллектом. Человек «уйдет в машину», это будет его «творческая смерть» (М. Эпштейн) как некая новая форма существования. Не человека, а разума. Умирая, люди обессмертят себя не в своем, а созданном ими разуме. Подобную, называемую «позитивной» смерть, можно считать также и жизнью (кому как нравится). «Смерть позитивная – уже не смерть, – соблазняет еще живых людей российский «аналитический антрополог» В. Подорога, – это просто практика исчезновения в том, что есть твое существование в широком смысле и в силу этого – бессмертие, которое обретает характер повседневного чувства»[87]. Полный набор благопожеланий. Правда, это будут нелюди, но все равно позитив – «к лучшему». Готфрид Лейбниц бы порадовался: несмотря ни на что, действительно, «все к лучшему в этом лучшем из миров», благодаря чему, мы не будем знать, когда нас не будет.

С учетом появления, наряду с мышлением человека, его (предполагается, превосходящего) машинного аналога, антропология преобразуется в гуманологию как «науку о трансформациях человеческого в процессе создания искусственных форм жизни и разума», помещающую человека в единый ряд не только внеразумных форм жизни, но и внебиологических форм разума. Теперь он элемент более общей линии прогресса разума, «один из»: в ряду животных, гуманоидов, киберорганизмов, роботов. Отсюда следует, что антропология – частный случай гуманологической (правильнее надо бы говорить, помологической, или ноологической, если это вид разума) парадигмы. Представление о человеке как образе Бога (религиозное сознание), самоценном существе (гуманизм), что он «всегда цель и никогда средство» (Кант), а также накопленное в ней знание о человеке, когда она была самостоятельной дисциплиной, отправляется в архив исторических заблуждений. Так происходит перверсия базовых ценностей нашего мира, теоретическое обоснование самоотрицания Homo sapiens и его замены некими высшими сущ-вещ-вами с техногенным мышлением, когда «созданные человеческим интеллектом механизмы и компьютерные системы выйдут на передний край эволюции разума и поведут за собой все более отстающих (а иногда и упирающихся) человеков»[88]. (Упирающихся (!), типа нас-человеков, в данном тексте. – В. К.). Так формируется, со всеми ее типичными приемами превратного сознания, ветвится, противореча себе или сливаясь в одно целое, обволакивая, нас идеология великой в своей антигуманистической чудовищности Постчеловеческой Революции. Мировоззрение смерти живого Человечества.

Итак, вместо человека его ушедший в машину разум. Будет ли он еще человеческим, если да, то какдолго? Для не «перезагруженных» желанием обмануть себя и других, очевидно, что нет, что вслед за смертью телесного человека умрет и его разум и тут не надо сложных доказательств. Оторванный от какой-либо почвы, бродящий в сетях «архивированный квант», капля в океане информации – причем тут человек? Онтологически это виртуальный узел, агент коммуникации, пересечение функциональных отношений. А вот можно ли его тогда считать, будет ли он вообще – разумом? То есть обладать, пусть постчеловеческой, нечеловеческой, но субъектностью, т. е. выделенностью и рефлексией как атрибутивным свойством, отличающим сознание, мысль от пред-лежащего им остального объективного мира?

Логика дальнейшего развития, универсализации покинувшего человека разума и превращения в Сверхразум, ведет его к растворению в творимой им инореальности, к слиянию с ней. Это будут просто законы существования нового мира. Их идеальная «сущность». Не случайно, в постчеловеческой персоно/гуманологии пошли разговоры о возможности топологической версии разума, т. е. без конкретного носителя, когда разумным будет все окружающее пространство. Сначала речь шла о «социальном», а потом вообще – о «пространстве», «ландшафте», а может (гадают) это будет «космическое облако», «мыслящая материя», «галактические информационные поля»[89]. И т. п. что-то вроде распластанного по поверхности планеты мыслящего Океана в романе Ст. Лема «Солярис». И прогресс, к временной бесконечности которого апеллировали, объясняя, почему человек обязательно должен исчезнуть, вдруг кончается. Вечностью информации. Закончим и мы (чтобы не впасть в футурологические фантазии) рассмотрение наиболее распространенных идей у-совершенствования человека (Human Enhancement). Выводом, что все они им жертвуют, его предают, бросая под колеса однонаправленного прогрессистского эволюционизма. Что это рефлекс, а не рефлексия происходящих событий. Целые социальные философско-научные направления заняты тем, как теоретически более удачно обмануть себя и общество насчет сути и смысла начавшегося практического отрицания человека, его замены чем-то Иным. В так называемом «обществе знания» культивируется «незнание», точнее, непонимание. Тупая, праздная ученость, бессмысленная знательность, хаотизация сознания. Идеология, а не философия, искушают, соблазняют и за(о)путываются, вместо того, чтобы пытаться думать и говорить правду, заботясь о его Благе.

Должна ли к ней/ним присоединяться философская антропология и вообще, какой она может быть в этих условиях? Представляется, что значительное число ее представителей пойдет, да фактически уже идет по пути перерождения, превращаясь в гуманологов, персонологов и других трансгуманистов. Они видят свою теоретическую роль в пересказе последних технологических достижений: кто знает больше, если из первых рук, кто слышал больше, если и когда из вторых. И не больше. Это научно-редукционистско-эволюционистская линия обрыва антропологии. Ее «закрытия». В любой разновидности. Она органична постчеловеческим тенденциям современного мира, которые автоматически отражает. К счастью, в мире, конечно, есть, остаются и другие силы, интересы, тенденции и течения. Прежде всего – выживания человека, его сопротивления трансгрессу в иное. Эволюция жизни привела к человеку, но это не привело к вымиранию всего, что до него было. Даже если (поверим, на момент, трансгуманистам) биоэволюция с неизбежностью должна перерасти в техноэволюцию, это не значит, что жизнь, в том числе в ее высшей, разумной форме – прекратится. Хотя за ее сохранение, коэволюцию с постжизнеными формами надо бороться. Философская антропология будет служить человеку, если останется собственно философской, то есть учением о мире с точки зрения бытия самого человека. Его самоценности. Или философско-религиозной, то есть учением о мире с точки зрения божественного происхождения людей. Их вечности в Боге. Что касается философско-научной антропологии, то в качестве антропологии она тоже возможна, однако при условии, что будет опираться на научные направления, в которых рациональность не отождествляется с редукционизмом, детерминизмом и когнитивизмом.