Дознание в Риге - Николай Свечин

– Лизу Эглит похитили. Мне нужна ваша помощь. Называйте любую цену.

Лыков описал события последних дней и повторил свою догадку о причинах похищения женщины. Никифоров задумался.

– Что-то не то, Алексей Николаевич, – наконец произнес он. – Зачем Дохлому Августу тратить время, искать злосчастный трактир? Чтобы себе его забрать? Опасно: деньги там не его, придут обокраденные и попросят вернуть.

– Двое мазов уже ни о чем не попросят.

– Ну и что? Их наследники вот-вот объявятся. Подерутся на Московском форштадте да и перестанут. Выберут наконец себе «короля». И тот начнет ревизию владений. Где деньги от разгромленной квартиры? Титус спер. Почему не нашли? А он их в трактир вложил. Где тот трактир, почему не у нас? Вернуть! Ну и…

– Ваши предположения, Александр Лукич?

– Все встает на места, Алексей Николаевич, если Дохлый Август выполняет чей-то подряд. Например, Цвейберга, будь он неладен.

– А ведь вы правы. Я сам должен был догадаться. С одной стороны, старший Титус объегорил множество людей, но все по мелочам, за которые не убивают. С другой, на ворованные им средства трактир не купить. Где он взял основной капитал? Украл у Цвейберга. Так?

– Полагаю, так.

– И немец подрядил «короля» Митавского форштадта разыскать имущество. Тогда дела Лизы плохи.

– Почему, Алексей Николаевич? Опознает она дельца, да и гуляй на все четыре стороны.

– Не нужна она им живая. Обоим. На кону десятки тысяч рублей. А тут свидетель, баба. Кому-нибудь разболтает. Безопаснее приткнуть, и дело с концом. Август – убивец по натуре, Цвейберг тоже никого за людей не считает. Надо Лизу спасать.

Мужчины помолчали. Лыков косился на собеседника, ждал, что тот скажет. Но Никифоров никак не решался.

– Александр Лукич, помогите мне. Найдите, где держат Эглит.

– Попытаюсь, – ответил Зверогон. – Есть у меня одна догадка. Ждите здесь, никуда не уходите.

Бывшего сыщика не было три часа. За это время надворный советник извелся. Прав ли он, что не дал делу о похищении законный ход? Вдруг Лизу сейчас убивают из-за его промашки?

Наконец Никифоров вернулся.

– Нашел, – с порога сообщил он.

– Где?

– У Дохлого Августа есть особнячок для всяких развлечений. Иначе говоря, девок ему туда возят. Не в дом же их звать? Он человек женатый.

– И что?

– Особняк отсюда неподалеку. Угол Фрауенбургской и Саукенской улиц.

– А почему вы уверены, что Лиза Эглит там?

– Когда я проходил по улице, то нарочно задержался в табачной лавке напротив. Наблюдал оттуда за домом. Подъехала пролетка, из нее вышел Томаш Шунас, содержатель трактира возле станции Зассенгоф. Под конвоем двух мрачных таких ребят. Завели его в особняк, а через пять минут выпустили. Радостный, тот сел в экипаж и дай бог ноги! Так что ваша догадка верна. Лиза там, и ей возят на опознание всех окрестных трактирщиков.

– Надо спешить, – деловито констатировал Лыков. Вынул из кармана револьвер, откинул барабан, внимательно осмотрел патроны и остался доволен.

– Я не смогу, Алексей Николаевич! – взмолился Никифоров. – Вы из Департамента полиции, а я кто? И потом, вы уедете, а мне тут жить. Что если ранят? Или убьют? Кто мать мою станет содержать?

– Успокойтесь, Александр Лукич. В дом я пойду один.

– Как один? Их там несколько человек!

– Я пойду один, – повторил сыщик. – От вас мне надо, чтобы вы отвлекли их, когда я полезу внутрь.

– Как же я их отвлеку? И ведь запомнят ребята мое лицо. Даже если у вас все получится, меня отыщут и накажут. С Кристлибом шутки плохи.

– Мы вас загримируем.

– Кем?! – возмутился Зверогон. – Старьевщиком нарядите? Или курьером?

– Вон на стене висит гитара. Вы играете, Александр Лукич?

– Ну бренчу немного… – озадаченно ответил бывший сыщик.

– Есть одна идея.

Мысль эту Лыков почерпнул из рижских газет. В городе стали появляться уличные певцы. Они ходили по улицам в самых фантастичных костюмах, пели дурными голосами самодельные серенады и вымогали за них деньги у обывателей. Мода эта пришла из Европы и подверглась осуждению газетчиков.

– Мы оденем вас таким певцом, бороду наклеим. Родная мать не узнает. Встанете у калитки и затянете что попало. Один выйдет, чтобы вас прогнать. Постарайтесь отвлечь его хоть на минуту, и сто рублей ваши.

Последняя фраза окончательно подкупила Никифорова. Он успокоился и даже стал рассуждать:

– Что ж, ежели как следует загримироваться… Я видал тут одного такого. Петух! Шляпа с пером, плащ из фальшивого горностая, а голос противный-противный…

– Вот и вы так же пойте. Чем хуже, тем лучше! Никто ничего не заподозрит.

Заговорщики поехали в Старый город, в магазин театрального реквизита. Одели бывшего надзирателя подобающе, потом в номере Лыкова загримировали и разучили пару дурацких песенок. С бородой и в зеленых очках Зверогон был неузнаваем, в чем сам убедился, взглянув в зеркало.

– Ну, пора!

Экипаж высадил «трубадура» за квартал до разбойничьего логова. Алексей соскочил чуть позже и вдоль забора двинулся к цели. Вот и нужный особняк. Надворный советник прошел мимо калитки, незаметно осматриваясь. Только вдалеке маячил прохожий, рядом было пусто. Одним прыжком сыщик перемахнул через невысокий забор. Конечно, он здорово рисковал. Вот так, наобум, без разведки… А как тут разведаешь? Пока нянькаешься, Лизу уже удавят. В любой момент могут привезти того самого трактирщика. Женщина его опознает, и после этого будет не нужна.

Не думая об опасности, Лыков пробрался к двери. Сердце учащенно билось, как всегда бывало перед схваткой. С двумя-тремя он справится, благо фактор внезапности. А если их там больше? Стрелять первому нельзя, ведь он тут, по большому счету, незаконно. И как тогда отбиваться?

Но в это время из-за калитки послышались гитарные аккорды, а затем хриплый голос. Бояться стало некогда. Сейчас начнется…

Зверогон пел целых пять минут, прежде чем его услышали в особняке. Голосил он на редкость противно. Так, что надоел обитателям притона. Стукнул открываемый засов, и во двор вышел крепкий детина в жилетке и рубахе с засученными рукавами. Что они там, пытают ее, что ли?

Детина закричал что-то по-немецки и двинулся к калитке. Мгновенно Лыков прошмыгнул за его спиной в дом.

На первом этаже было тихо и на вид безлюдно. Со второго доносился чей-то сердитый голос. Не вынимая оружия, Алексей бесшумно поднялся по лестнице. В большой комнате у окна стоял здоровяк и бранился на незнакомом языке. В два прыжка сыщик приблизился и нанес сильный удар сзади по шее. Бугай без звука повалился на пол.

Лыков осмотрелся. Вон дверь, в ней торчит ключ. Он повернул его, вошел в комнату и увидел Лизу. Та сидела в кресле с усталым перепуганным лицом и глядела на входящего. Увидав вместо мучителей Лыкова, женщина ахнула.