Человек, который умер дважды - Ричард Осман

– Дядя Ибрагим, а кто лучше, обезьянка или пингвин?

– Пингвин, – отвечает Ибрагим, хлопая по стулу рядом с кроватью. Кендрик усаживается.

– О, хорошо, а то дедушка не знает. А чем пингвин лучше?

Ибрагим откладывает газету.

– Знаешь, Кендрик, что мне в тебе нравится?

Кендрик мотает головой:

– Вообще не знаю.

– Ты задаешь отличные вопросы. Мало кто это умеет.

– Почему не умеют? – спрашивает Кендрик.

– Вот, опять, – говорит Ибрагим. – Итак, пингвин лучше обезьяны, потому что «пингвин» – очень конкретный термин, а «обезьяна» – неопределенный. Когда упоминают обезьяну, разные люди представляют совсем разные образы – кто мандрила, кто крошечную мармозетку. А под пингвином все понимают одно и то же. Мало кто осознаёт, насколько важны слова, и чем слово точнее, тем оно лучше.

– А настоящий пингвин лучше настоящей обезьяны?

Ибрагим задумывается.

– Ни одно животное не лучше другого. Все мы – просто плотные скопления атомов. Даже люди. Даже деревья.

– И даже тигры?

– Даже тигры.

Кендрик надувает щеки.

– И даже гиппопотамы?

Ибрагим кивает. И возвращается к кроссворду.

– Что ты делаешь? – подскакивает на месте Кендрик. – Это головоломка?

– Головоломка-кроссворд, – отвечает Ибрагим.

– Скучная или интересная?

– Того и другого понемножку, – говорит Ибрагим. – Тем она мне и нравится.

Рон встает и потягивается.

– Схожу-ка я в магазин. Ибрагим, хочешь мороженого?

– Нет, Рон, спасибо, – отзывается Ибрагим.

– Надо же, никто не хочет мороженого… – Рон поворачивается к двери.

Кендрик сжимает губы и издает тихий протяжный звук. Рон оборачивается.

– Ты в порядке, Кендрик?

Кендрик, не разжимая губ, невнятно мычит.

– Тебе ничего не нужно? Может, яиц? Или мочалку? Средство для мытья унитаза? Сардин?

Кендрик мотает головой.

– Точно? Я все равно иду в магазин. Бутылочку виски? Капусту? Хочешь, куплю тебе капусты?

Кендрик опускает глаза.

– Нет, спасибо, дедушка.

Рон, улыбнувшись, притягивает внука к себе.

– А как насчет мороженого?

Кендрик во все глаза смотрит на него:

– Можно?

– У тебя же каникулы, Кендрик. Какие каникулы без мороженого?

– Ты просто дразнился?

– Просто дразнился.

– А можно мне «Твистер»? Я у дедушки Кита как-то раз играл.

Дедушка Кит… Старый мошенник. С торговли подержанными машинами такой дом не купишь. Да еще болеет за «Миллуолл»! И когда это Кендрик побывал у дедушки Кита? Сьюзен об этом ни полслова не сказала. Что-то у Сьюзен с Дэнни неладно.

– Я тебе так скажу: можно сразу два! – объявляет Рон.

Кендрик приплясывает от восторга.

– Два «Твистера» сразу мне еще никогда не покупали!

В окно Рон видит прогуливающихся Джойс и Шивон. Бедная мама Поппи явилась вчера вечером. Рон знает, что должен испытывать к ней только сочувствие, но на самом деле думает о том, как она хороша. «Подождем недельку», – говорит он себе. Он совсем не прочь попытать счастья. Может, после похорон.

Он оставляет Кендрика с Ибрагимом. Оба счастливы. Надевая пальто, Рон слышит голос Ибрагима:

– Как по-другому назвать «параллелограмм»? Семь букв.

– По-моему, по-другому никак, – отвечает Кендрик.

– Может быть, ты прав, – соглашается Ибрагим.

Открывая дверь, Рон улыбается. Повезло ему: его лучший друг отлично поладил с его внуком. Счастливчик.

Утром Патрис уехала. Взяла такси до вокзала. Расплакалась. Вот уж чего он не ждал от нее. Квартира опустела, и внутри у Криса тоже пусто.

Элизабет и ее банде Патрис понравилась. Джойс, прощаясь, шепнула: «Крис, о такой только мечтать», а Рон показал большой палец и сказал: «Передай ей от меня, сынок».

Крис проголодался.

На этой неделе он резал перец, как показывали в «Шеф-поваре». Красный чили, зеленый чили и желтый чили. Он и раньше знал, что они продаются в супермаркетах по три штуки в упаковке. Тысячу раз проходил мимо. С насмешкой глядел на «здоровую пищу», пробираясь к полкам с пирогами и пастой.

Завтра ему возвращаться к работе. Ловить Конни Джонсон. Из Лондона прибыла «группа поддержки».

Крис много раз воображал себя человеком из тех, кто покупает красные, желтые и зеленые перцы. А при желании может купить и брокколи, имбирь или свеклу. В отделе овощей и фруктов он брал бананы и иногда пучок шпината – прикрыть другие покупки на случай, если встретит знакомого. Люди вечно заглядывают в чужие корзины, не так ли? Крис старался притвориться, будто делает покупки и питается, как пристало взрослому. «Кит-Кат» можно запихнуть под шпинат, никто и не узнает.

Крис вспоминает, как однажды кассирша в «Теско» пробивала его покупки. Покончив с шоколадками, чипсами, диет-колой и сосисками в тесте, она подняла голову и приветливо улыбнулась ему: «Никак закупаетесь ко дню рождения ребенка?» С тех пор Крис пользуется кассами самообслуживания.

Как-то они с Патрис сходили за продуктами. Патрис спросила, любит ли он жареные овощи, и Крис соврал, что любит. Патрис заметила, что не нашла у него глубокой сковороды, и Крису пришлось признаться, что он ничего пока еще не обжаривал, но давно собирался.

Они пошли на рынок – не в супермаркет, а на настоящий рынок – и купили всего понемножку. Когда Патрис спросила у продавца в фартуке, где собран крыжовник, Крис почувствовал себя наконец нормальным человеком. Прямо мужем из рекламы. Хорошо бы его кто-нибудь увидел. «Что такое? А, просто мы с подружкой покупаем молодую фасоль».

Без Патрис дома стало пусто. Никто больше не засыпает на полу в гостиной под включенный на ноутбуке урок йоги. Теоретически очень приятно иметь подружку, которая занимается йогой онлайн, но еще приятнее, когда твоя подружка не прочь вздремнуть среди бела дня.

Крис хотел бы, чтобы эта неделя не кончалась. В понедельник Патрис вернется в свою школу в Южном Лондоне. Они снова будут перезваниваться по «Скайпу» и смотреть одну и ту же программу по разным телевизорам.

А еще его сердце падает при мысли о гаражах и о еде, которую он поглощал во время наблюдения. Вернется ли он к прежним привычкам, едва Патрис выйдет за дверь? Он вспоминает вчерашний вечер.