Пылающая луна - Джо Уотсон

– Лили, на что похожа ваша маска? Давайте разберемся, как ее снять, чтобы выпустить настоящую Лили. Лили, ложитесь, Лили, устройтесь поудобнее и расскажите мне, Лили, про свои ранние детские воспоминания… Лили, Лили, Лили.

Надо ли говорить, что больше я туда не ходила.

Когда я от него вышла, домой мне не хотелось, но и куда-нибудь еще тоже было неохота, поэтому я какое-то время просто стояла на тротуаре и смотрела на проходящих мимо людей.

Интересно, как они себя чувствуют? Счастливы? Или несчастны? Может, кто-то тоже только что вышел от психотерапевта. Может, у кого-то разбито сердце, может, кто-то только что вернулся из своего медового месяца влюбленный? Или только что развелся?

Все они шли мимо, кто-то к своим машинам, кто-то в кафе, кто-то на встречи, может, даже по домам… Я смотрела на людей и неожиданно для самой себя поняла, что и мне надо будет идти дальше. Реально. Я каждый день просыпалась, но как-то не жила. А пора было продолжить. Я смогу. Я справлюсь. Переживу это и пойду дальше, буду двигаться, пускай и маленькими шажками.

В общем, в тот момент полной, как мне казалось, определенности я подняла голову, расправила плечи и начала переставлять ноги, хотя они пока еще тряслись. Я знала, что надо сделать, чтобы моя жизнь могла продолжиться. Надо оборвать связь с Дэмиеном, потому что, пока мы перекидываемся сообщениями и я каждые две минуты захожу к нему на страницу, я долго еще не смогу двинуться дальше. Но сделать это будет даже тяжелее, чем улететь из Тая. Это как обрезать последнюю связывающую нас нить. Переписка привязывала меня к нему. Питала мою безнадежную, отчаянную и преданную влюбленность в человека, который был от меня за тысячи километров, совершенно недосягаем и далек. Так что вечером, выпив бокал вина (или шесть), чтобы унять нервы, я отправила ему последнее письмо.

Дорогой Дэмиен, надеюсь, ты там веселишься.

Мне очень трудно это говорить, но мне кажется, разговоры надо прекращать. И быть друзьями на Фейсбуке мы больше не можем. Я тебя заблокирую. Надеюсь, ты поймешь.

Береги себя.

Лили

Я отправила письмо, и с характерным звуком выскочило окошко чата. Затем я удалила его из друзей и заблокировала. А потом сидела и в полном ужасе таращилась на экран. Теперь пути обратно нет. Я запаниковала и принялась исступленно молотить по клавиатуре в надежде вернуть все назад. Но не получалось. Я ведь это сделала. Прежняя Лили так бы не смогла. И где-то за пронизывающей болью, под горой всех других эмоций, в глубине души я ощутила некую гордость. Невероятно, что я смогла это сделать.

Дэмиен на связь больше не выходил. Ни разу. На этом все закончилось. Он официально исчез из моей жизни, так что теперь мне регулярно приходилось собирать куски своего разбитого сердца – да, настолько все было драматично – и пытаться их сшить, склеить скотчем или клеем, хотя это все лишь временно, пока я не найду способа починить его надолго.

Я с головой ушла в работу, поменяла все в квартире (дважды), а потом даже пошла в спортзал и стала заниматься с личным тренером – страшноватого вида бодибилдером по имени Леонард, который злостно надо мной издевался. Я продала обручальное кольцо, пошла с Энни по магазинам и полностью обновила гардероб, а остаток дня мы провели в спа-салоне, обмазанные целебной грязью.

Я системно занималась тем, чем занимаются люди после расставания; прочла несколько книг о том, как вылечить душевную боль за несколько минут, пересматривала старые фильмы про любовь и рыдала. Я даже взялась за странную диету на супе из капусты и картона и, наконец, подстриглась. Прямо серьезно. Очень коротко.

Первые два дня после стрижки я прорыдала, сожалея о том, что у меня нет машины времени, чтобы можно было пощечиной образумить ту Лили, которая зашла в парикмахерскую и дерзко сказала: «Отрежьте все. И заодно покрасьте».

Но через два-три дня мне начало нравиться. Я стала энергичнее, что ли, и с этой новообретенной энергией начала много чего делать сама. Несколько раз сходила в кино, даже поужинала одна в ресторане. Месяцев через шесть я снова начала ходить на свидания. Ну, то есть я тогда не знала, что это свидания, все благодаря тайным махинациям Вэл. Это называлось простыми ужинами.

Его звали Брэд. Он был идеален. Студент-медик, до нелепого красивый – блондин, зеленые глаза, широкие плечи, потрясающая улыбка. Он вроде был полностью в моем вкусе, но меня к нему совершенно не влекло. Он, ко всему, был вежлив, забавен, интересен и умен. То есть дело было не в нем. А в том, что мои вкусы явно изменились.

Я ничего не понимала. Я едва знала, что мне нравится, и уж точно понятия не имела, чего я хочу. Полгода назад я хотела замуж и детей. А теперь… я уже сомневалась и в этом. Я несколько раз встретилась с Брэдом, мы даже как-то поцеловались, но ощущения были совсем не те, что с Дэмиеном. Я понимала, что нужно перестать сравнивать, но не могла удержаться. Такова природа человеческая – именно таким образом мы ориентируемся в окружающем мире, сравнивая новое с тем, что уже знаем, и раскладывая все что хотим по полочкам с ярлычками.

После Брэда я сходила на несколько свиданий с парнем, с которым меня познакомила Тучка. Максвелл. Очень творческая личность, он был режиссером черно-белого фильма про одинокий компьютер, влюбившийся в телефон, стоявший рядом на столе. Смысла там никакого не обнаружилось. Я его совсем не понимала. Как и не понимала, что мы можем делать вместе.

Энни заставила меня встретиться еще с одним парнем – число «три» счастливое, – говорила она. Это оказался лучший друг ее нового парня. Она сама не так давно втрескалась в некого Трева (мы все думали, что на самом деле он Тревор, но гипотеза пока официально не подтвердилась). Этот Трев был богат и успешен, выглядел модельно, а лицо просило кирпича. Он совершенно никому не нравился, особенно Тучке, и она не упускала возможности высказаться на этот счет.

Но все оказалось безнадежно; что бы я ни делала, сколько бы ни ходила на свидания и на аэробику, сколько бы ни вкалывала на работе, даже сколько ни красила волосы (на тот момент я превратилась в платиновую блондинку, поскольку Энни уверяла, что это самый модный цвет), ничего не менялось – я скучала по Дэмиену. Так скучала, как будто от меня самой часть отрезали. Мы полгода не разговаривали, а зубодробительная боль так и не стихла.

Но если взглянуть на ситуацию холистически, не все было безнадежно плохо. Я стала куда независимее, меньше полагалась на поддержку друзей и родных. Я часто ходила одна в кино и даже как-то съездила отдохнуть на выходные одна. Я впервые в жизни заботилась о себе сама и справлялась довольно неплохо.

Подошло Рождество, потом закончилось, дело близилось к Новому году. Я узнала, что Майкл съехался с девушкой, с которой мы вместе учились в школе. Я ее немного знала, так что Тучке сразу начало мерещиться всякое. Она не сомневалась, что у них «что-то было», даже когда мы с ним встречались – но Тучка в целом очень подозрительная. Среди прочего, она уверена в том, что правительство всех нас снимает на камеру и среди нас живут гуманоиды, которых давным-давно занесло сюда с других планет. Но меня это нисколько не беспокоило. Я даже надеялась, что у Майкла все хорошо.