В Желании Сиять - Утау Лир

ночь кленовые листья, а женщины споро рассыпали эти листья по дорогам. Было видно, что это занятие им привычно и за годы превратилось в некую традицию или даже ритуал.

Когда на крышу, на которой сидела Тинг, взобрался мужчина, которому на вид уже пошел пятый десяток, птица поспешила перелететь на ветку стоящего между домами уже практически голого клена. Ей нравилось наблюдать за рутиной простых смертных, с которыми она познакомилась почти восемь лет назад.

Сама того не замечая, Тинг водила головкой по сторонам, выискивая знакомого мальчишку, однако на улицах не было детей, отчего птица постепенно поникла.

Она прожила в деревне Осеннего Клена всего несколько месяцев, но этого времени Тинг хватило, чтобы познакомиться со всеми её жителями и подружиться с семилетним мальчиком, которого звали Юй Мин. Сейчас ей и в голову не приходило, что спустя столько лет Юй Мин мог повзрослеть и сильно измениться как внешне, так и характером.

Тинг была стотысячелетним зверем, но среди подобных себе считалась обычным ребенком. Не удивительно, что и время она ощущала не так, как простые смертные. Каких-то восемь лет — для неё практически мгновения.

Однако для смертных восемь лет — значительный отрезок жизни, считай, десятая её часть, если сильно повезет.

Живя сначала среди духовных зверей, а затем культиваторов, Тинг так и не осознала, насколько короткий срок отмерен простым людям. Не осознала, что каждое существо этого мира ощущает Время по-разному. Отчасти именно в этом заключается ее неспособность сформировать домен Времени, что уж говорить о домене Пространства и Времени, для которого нужно понимание сразу двух доменов и связи между ними.

Тинг наблюдала за людьми, занятыми утренней рутиной, и постепенно начала узнавать в седых стариках недавних мужчин с легкой проседью, а в повзрослевших молодых людях бывших нескладных подростков. Наконец, когда на улицу вышли нынешние юноши и девушки, она с трудом смогла узнать в них, казалось бы, вчерашних детей. Ну а когда солнце уже было довольно высоко и из домов показались дети, Тинг не нашла ни одного знакомого лица.

Так, рассматривая изменившиеся черты своих старых знакомых, Тинг все дольше задерживала взгляд на морщинистых лицах, чувствуя в этих линиях на коже ауру Времени той или иной концентрации. Но эта аура была не только в морщинах, её также можно было заметить в глазах стариков. Ведь они как никто другой понимали, что такое Время, и несли его отпечаток на своих телах и сердцах.

Для этих людей их деревня представлялась их собственным мирком, пространством, что будто бы существует обособленно от государства Нао Лю и всего мира Демонов и Богов.

И чем больше Тинг всматривалась в их лица и глаза, тем яснее понимала, что есть Время, что есть Пространство, и где протянулась нить, что связывает эти два понятия между собой.

Что такое Время? Время — это годы, что отпущены на жизнь тебе и твоим близким. Время — это те секунды, когда ты действительно чувствуешь себя живым. Общаешься с другими людьми, радуешься и печалишься. Время — это затухающий в твоих глазах свет, когда ты провожаешь души родителей в цикл реинкарнации. Время — это морщины на твоем старческом лице, нестираемой печатью наложившиеся на тело и душу. Время — это поседевшие волосы на твоей голове, что так ясно отличают ребенка от старика.

Тогда что такое Пространство? Пространство — это твой дом, место, где почили твои мать и дедушка. Пространство — это город, где рос ты, твои предки и сверстники. Пространство — это уютное кресло напротив камина в зимнюю ночь. Качели, кажущиеся детям каким-то сказочным миром, — тоже Пространство. Моря, озера и реки, горы, небо и земля — все это Пространство. Все вокруг, даже полость маленькой ракушки, является Пространством.

Какова же тогда связь между Временем и Пространством? Где лежит та нить, что соединяет их в одно целое, а где стена, что отделяет друг от друга? И ответ на эти вопросы — воспоминания. Именно воспоминания могут рассказать многое как о том или ином промежутке времени, так и о каком-либо месте. И наоборот — время может заставить всплыть воспоминания о себе, а пространство — навеять их. Время может многое рассказать о пространстве, а пространство — о времени.

Это понимание четким знанием приходило к Тинг по мере того, как она рассматривала людей и вспоминала, какими они были раньше. Перед её взором, словно одна нескончаемая иллюзия, проносились их жизни. С рождения и до сегодняшнего дня. Словно морщины этих стариков были не просто отпечатком времени, а своеобразными письменами, что способны понять лишь Небеса.

— «Время… — пронеслась в птичьей головке запоздалая мысль, — Неумолимо… и абсолютно. Пространство же… изменчиво и необъяно».

Вспорхнув в небо, птица полетела на вершину горы около деревни Осеннего Клена. Сейчас она отчетливо понимала, что не пройдет и недели, как она сформирует домен.

***

Оказавшись в Линци, Цин Вэньцзи задумался. С одной стороны, сейчас ему требовалось заняться поручением секты, а затем добыть пилюли Богов и Демонов, однако смутное чувство беспокойства заставило его пересмотреть свои планы.

Распустив волосы и аккуратно сложив и убрав белую ленту, юноша надел конусовидную шляпу, чтобы быть менее заметным, после чего нарочито неспешно пошёл вдоль торговых рядов, оглядывая прилавки безразличны взглядом.

Бесполезные сокровища и артефакты были практически у каждого местного торговца. Алхимики же, напротив, попадались редко, а на прилавки выставляли практически лучшее, что вышло из-под их рук. Но для Цин Вэньцзи их шедевры были совершенно бесполезны, ведь ему определённо не хотелось бы снова выравнивать баланс между духовной и демонической Ци.

Пройдя мимо нескольких алхимических лавок и не увидев на прилавках искомого, Цин Вэньцзи начал раздражаться. Мало того, что он потерял несколько дней на дорогу, так еще и беспокойство внутри него начало перерастать в сильное предчувствие беды.

Наконец, бросив затею держать себя в руках и не привлекать излишнего внимания, юноша подошёл к первой попавшейся на глаза лавке.

Изнутри лавка выглядела очень скромно: обитые деревом стены, такие же деревянные полки, на которых стояли бутыли с пилюлями. На каких-то полках стояли небольшие флаконы, в которые помещалось от десяти до одной пилюли. Разумеется, чем дороже была пилюля, тем более вычурный флакон её содержал.

В конце помещения стоял деревянный, как и все тут, прилавок. На нем тоже стояли бутыли с пилюлями, но помимо них в одном из углов стола стояла резная, тоже деревянная, лампа. Однако, хоть она и была деревянной, она не горела от огня свечи, что выдавало в