Охота за призраком - Вячеслав Белоусов

Тогда Сенека вновь пускался в тщательные рассуждения: его теория не претендует на всемирную значимость. Это формула для будущего великого воина. Величию Нерона не хватает опоры всего народа, но это возможно, когда Рим станет государством общего блага. Тогда Нерон будет непобедим, и ему не страшен никакой враг. Так произошло, когда Рим воевал с Карфагеном, и, хотя Ганнибал был, будто гидра о ста головах, Рим победил и срубил гидре головы…

Однако вопросов было больше, нежели ответов. Ученик заваливал ими учителя. Сенека не успевал находить убедительных аргументов, а когда они касались власти, тут же подвергались отрицанию категоричным учеником. Юнец и слушать не хотел, будто власть придётся делить с кем-то на равных. Он сразу вспоминал о Британнике и приходил в неистовство и ярость. Делить верховную власть с братом, каким бы благом ни казалось государство, он не хотел.

Однажды их занятия посетила Агриппина, торопившаяся по своим делам, но нашедшая минутку для любимого сына. Мельком услышав рассуждения учителя об общем благе и справедливости, она остановилась, потом задержалась, чтобы понять самой, а поняв, решительным жестом остановила философа и пресекла его злонамеренные измышления о каком-либо равенстве и равноправии. На этом учение юнца политике завершилось раз и навсегда.

Агриппина пришла к выводу: того, что удалось узнать мальцу о благородстве древних, об истории Рима и его повелителях, вполне достаточно. Государство — это прежде всего решительный, умный и благородный повелитель, держащий подчинённых в страхе, а богатых и благочестивых в покорности. Так рассуждала она. Её сын ничего другого тоже не должен был знать.

— Пусть Нерон займётся стихосложением, — повелела мудрая мать. — Будущий властелин должен уметь это делать. Стихи — привилегия богов, мой сын достоин владеть этим искусством. Политики и философии с него достаточно.

Так были пресечены попытки Сенеки создать из Рима его мечту, воплотить в жизнь фантазию о государстве общего блага. А как близка была цель!

К этому времени начали меняться взаимоотношения ученика с наставником. Сенека перестал существовать для того как философ — советник, человек больших знаний, идол. Оказалось, ученик создал свой мир, в котором, кроме него самого, никому не было места. И достаточно трезво смотрел на мир. Идиллии учителя о государстве всеобщего блага были не для него.

Потом Нерон возненавидит своего наставника за эти заумные бредни, так он их назовёт в один несчастный день, и до конца жизни будет мечтать, как отомстить умнику за одурачивание.

Но это будет спустя несколько лет, а тогда, после вмешательства матери, Нерон облегчённо и радостно вздохнул и предался нелепому стихоплетству, в чём так и не преуспел, пугая ближних бездарными куплетами и растрачивая неуёмную энергию здорового тела на лошадиные скачки на квадрильях. Увлёкшись этим, он сгоряча чуть было не свернул себе шею, но, к несчастью, этого боги ему не дали.

После этого неудавшийся воспитанник принялся за Британника и лихо сгубил брата, соперника в борьбе за трон. Британника он ненавидел. Ненавидела родного сына Клавдия и Агриппина. Вместе с юным правителем она и придумала тому смерть.

Свершилось. Юнец сел на трон, ведомый матерью, командиром гвардии преторианцев Бурром и им, Сенекой. Луций Анней сподобился и написал своему ученику тронную речь для одурачивания толстобрюхих в сенате. Конечно, Нерон выдал её за свою, но тот, кто умел слушать, определил автора и ядовито усмехался.

Первое время Нерону, конечно, нужны были мать и наставники. Агриппина, искушённая в дворцовых интригах, помогла разобраться среди знати, вельмож и фаворитов, Сенека — в вопросах внутренней и внешней политики, а Бурр — в стратегических военных проблемах. Потом, оглядевшись, юный император самостоятельно стал вершить свои коварные свирепые дела, напрочь забыв уроки и наставления учителей и матери.

Какое общее благо? Он не вспоминал бредни Сенеки и, казалось, наоборот, стремился совершать поступки и принимать решения вопреки его наставлениям о разумном, мудром и справедливом правителе. Силе он подчинил закон, ужасом и страхом заменил уважение, интригами и коварством растоптал справедливость, мудрость древних, учившую благородству, поверг в прах и забвение.

Молодой правитель нёс смерть всему, что связывало его с безрадостным прошлым. Скоро Сенеке суждено будет понять, что это относится не только к Британнику, но и к родной матери властителя.

Сенека ещё получал возможность говорить, но, увы, его голос уже не был слышен. Нерона мало интересовали рассуждения философа, особенно после того, как он с недоумением услышал, что между ним и Британником или другим кем-либо могут быть взаимопонимание и равенство. Он не терпел никого.

Вот тогда Сенека, ещё будучи рядом с правителем, всерьёз задумался вместе с Бурром, как им быть? Власть над юным повелителем ускользала из их рук. К этому времени Сенека уже навсегда расстался с мыслью построить с императором государство всеобщего благоденствия, основанное на принципах общего блага. Императора занимали дворцовые интриги, он увлёкся расправами и казнями.

Надо было что-то придумать и Сенеке с приятелем. Афраний Бурр не отличался гибкостью в измышлениях. Сенеку озарило: Нерону необходимо найти красавицу, от которой он был бы без ума, и с её помощью держать ускользающую возможность ещё как-то управлять юным правителем!

Все усилия завладеть Нероном посредством обучения завершились плачевно, цель не достигнута. Оставалась последняя попытка повлиять на него с помощью любвеобильной плутовки и как-то уцелеть при дворе.

К этому времени в юном императоре начали просыпаться низменные звериные инстинкты. Собрав свору знатных юнцов, таких же негодяев, Нерон по ночам выводил эту банду в город и учинял бесчинства, насилуя женщин. Как-то он напоролся на достойного мужа и получил неожиданный отпор. Возмущённый Юлий Монтан, сын сенатора, защищая свою жену, с которой прогуливался по парку, чуть было не свернул Нерону шею. Но тот чудом остался жив и уцелел, чтобы снова творить свои гнусные дела. Нерон заступника вычислил и, конечно, казнил, а его жену превратил в проститутку. Но ночные забавы бросил. Вот в это время Сенека, посоветовавшись с Афранием Бурром, и подсунул зверю приманку. Вольноотпущенница философа Актэ была прекрасна и обольстительна. Зверь впервые в жизни влюбился, заглотив крючок. Он стал послушным в руках плутовки и исполнял любые её желания, любую прихоть, которые диктовали ей Сенека и Бурр. Влияние Актэ на безумного любовника достигло такого предела, что тот возжелал жениться на ней и сделать её августейшей особой. Но вмешалась мать. Мудрая Агриппина давно проведала, что с сыном творится неладное, но ничего не могла поделать с его причудами. Она перестала быть для правителя авторитетом, более того, любая её попытка вмешаться в дела императора пресекались им. Когда мать начала осуждать его шашни с наглой безродной потаскушкой, неведомо откуда появившейся у трона, сын огрызнулся, по-волчьи оскалив зубы.

Агриппина, конечно, купалась в ареоле власти сына и даже втайне решала кое-какие свои вопросы, но это была маленькая ванная, а она жаждала открытого моря. Сын и мать стали помехой друг другу, а тут ещё чернушка-любовница! Агриппина не могла стерпеть это ничтожество и немедленно поплатилась сама — сын отправил её в изгнание, не моргнув глазом. Тогда Агриппина попыталась найти виновников её падения и уже добралась было до приятелей, но Сенека и Бурр вовремя почуяли смертельную опасность над головами. По их сценарию Актэ в очередной раз поплакалась Нерону на происки коварной Агриппины. Млеющий от страсти император решил проблему одним махом. Ему самому, словно кость в горле, осточертели интриги матери, даже в изгнании не оставлявшей его в покое. Он уничтожил её, послав убийц. Те, хотя и безалаберно, всё же сумели справиться с поручением.