Когда ее не стало - Михаил Март

Эдик глянул наверх. Он пролетел метров восемь. Что ж, чутье его не подвело. Из-за перил крыши выглянула голова в зеленой шапочке санитара. Густая крона дерева надежно спрятала беглеца в своих объятиях. Его уже ищут. Если крыша стала местом поисков, то они уверены в том, что он не мог выйти из здания. Он и не выходил. Он вылетел.

Собравшись с силами, Ордовский выбрался из тисков, сел на ветку и перебрался ближе к толстому стволу дерева, чтобы слиться с тенью. Вряд ли его обнаружат. Даже с открытой площадки перед моргом, расположенной в нескольких метрах, заметить его невозможно. Только бы продержаться до ночи, а потом он попробует добраться до забора и перемахнуть через него. Это уже пустяки по сравнению с классическим пике в пропасть.

Эдик не отличался ни смелостью, ни решимостью и уж тем более безрассудством. Он до сих пор не мог понять, кой черт заставил его прыгать, но в одном не сомневался: решение было единственно верным.

Солнце стояло в зените. Закат в середине мая поздний. Раньше одиннадцати вечера из убежища вылезать нельзя. За это время успеют обыскать каждую щель в здании и поймут, что беглеца там нет. Примутся за территорию института, а дальше неясно, кому больше повезет. Уходить надо днем, пока обыскивают дом. Требовалось твердое и правильное решение.

На аллее появился катафалк. Родственники очередного покойника приехали за телом. На площадке автобус развернулся вокруг клумбы и остановился. Двери открылись. Из автобуса начали выходить люди. Ордовский напрягся. Он видел те же скорбящие лица, что были здесь двумя часами ранее, когда он следил за ними с крыши. Те же мужчины и те же женщины. Некоторые сменились, но далеко не все. Вот старуха, севшая на лавочку и доставшая из сумки вязание. Тип, отошедший к дереву и принявшийся потягивать спиртное из фляжки. Вероятно, на глазах родственников он не мог себе этого позволить.

Ордовский решил, что сегодня фортуна повернулась к нему лицом. Надо подчиняться чутью. Другого шанса может не быть.

Он спустился на нижнюю ветку, повис на ней, а потом спрыгнул на землю. Коленку вновь пронзила боль, но он вытерпел. Покорябанные руки пришлось спрятать в карманах. Вид у него был вполне подобающим, а щетина на лице сегодня никого не удивляла. Ордовский слился с псевдородственниками очень естественно, на него никто не обратил внимания. В морг никто не заходил. Два санитара выкатили на тележке гроб, подкатили к автобусу и задвинули его вовнутрь. Сопровождающие начали занимать свои места. Новичок присоединился к процессии и устроился в самом конце автобуса. Катафалк тронулся в путь. У ворот вышла заминка. Задержка возникла из-за въезжавшего во двор автобуса. Но это был пассажирский транспорт, а не ритуальный катафалк. В автобусе сидели молодые ребята, в основном мальчишки. Одного из них он даже узнал. Сын предпринимателя Потоцкого, владельца фармацевтической фабрики и сети аптек города. Парнишка учился в строительном институте. Это что же, экскурсия студентов в морг?

Среди студентов присутствовал и химик Девяткин из лаборатории Сергея Бартеньева. Его Эдик хорошо помнил. Они встречались раньше: Ордовский отвозил Девяткину пакет, переданный ему мэром. Эдик умел вскрывать запечатанные конверты, но нашел в нем всего лишь паспорта. Один – на имя Девяткина, другой – на имя Неверова. Профессор Неверов был личностью известной и числился в лаборатории в должности заместителя Бартеньева. Какая может быть связь между химиком, студентами и Институтом судебной медицины?

Сплошные загадки и вопросы, и ни одного ответа. Охранники на воротах пересчитывали студентов. Эдику стало страшно. Он умел держать себя в руках. Его лицо никогда не выдавало обуявших душу чувств. Работая на проницательного Пичугина, приходилось учиться скрывать эмоции.

На катафалк не обратили внимания. В него даже не заглянули, и автобус выехал за ворота без всяких препятствий. Ордовский окончательно успокоился, когда они приехали в крематорий. Здесь и разыгрывался главный спектакль. Массовка с должным мастерством сыграла безутешное горе. Гроб уехал по конвейеру за шторки, и осиротевшие провожающие вернулись в автобус. Все, кроме Ордовского. Его внимание привлек шофер. Все документы оформлял он, а не родственники. Эдик запомнил номер машины и лица людей, отметил и то, что гроб так и не открыли для последнего прощания с усопшим. Если архитектора убили, то он мог лежать в этом гробу, значит, возможно, Эдик проводил его в последний путь.

Автобус уехал. Вся процедура заняла не больше пятнадцати минут, а еще через несколько минут от трупа останется только пепел. Конвейер работает без сбоев. Небольшой скверик перед зданием крематория с пятью залами показался беглецу удобным местом, где можно отдохнуть и подышать свежим воздухом. Возвращаться в город еще рано. Нужно дождаться темноты.

На пути к крематорию Ордовского не оставляла в покое мысль, что даму со спицами он уже где-то видел раньше. Приятное интеллигентное лицо старушки лет семидесяти показалось ему очень знакомым. Но сейчас, после такого напряженного дня, он вряд ли сможет вспомнить, где они встречались.

Эдик не ошибся в своих подозрениях. Уже знакомый катафалк вернулся в крематорий через час с минутами. Состав похоронной процессии оставался прежним, и лишь любителя пить горячительное из фляжки немного покачивало. Вероятно, еще одну ходку его организм не выдержит.

Ордовский поморщился. Не покинь он клетку, через какое-то время и его могли доставить сюда в гробу. Хотя вряд ли. Скорее всего, он оставался бы заложником и служил предметом торга.

Засаду подготовили профессионально. Борис Васильевич Брылев, знавший фабрику как свои пять пальцев, провел подготовительную работу. Он нашел слабое место киллеров. Три цеха разделялись кирпичными стенами. Стальные двери между цехами по типу корабельных закрывались поворотом колеса лишь с одной стороны. Мэру не назначили конкретного места встречи, следовательно, зайти в цех он мог только через центральные ворота. Из цеха в цех можно пройти только по галереям второго и третьего уровней, опоясывавшим все цеха по кругу. С высоты этих подмостков очень хорошо просматривались огромные цеха без оборудования. Человек, стоящий внизу на открытом пространстве размером с хоккейное поле, превращался в беспомощную мишень. Засада на галереях – лучшая точка для снайперов. Брылев понял идею. Цеха соединялись между собой одной транспортировочной лентой. Тут никаких дверей не предусматривалось. Если включить конвейер и лечь на ленту, то она провезет тебя через все цеха. Но сами окошки для конвейерной продукции, проделанные в кирпичных стенах, были небольшими. Человек пройдет, но только низко опустив голову.

Брылев проверил все. На фабрику поступало электричество, конвейер работал. На втором этаже, в радиорубке, появились новое оборудование и микрофоны. Зайти в рубку можно только с галереи. Брылев разгадал их маневр. Управлять действиями Пичугина будут по громкой связи. Деньги заставят положить на конвейер, а примут их в соседнем цеху, куда мэр попасть не сможет – разве что пройдет сквозь стену или закрытую железную дверь. Таким образом они себя обезопасили. Вопрос можно считать решенным. Ему хватит трех-четырех ребят. Он разместит их на той же галерее с другой стороны цеха и вооружит винтовками. Двух ребят посадит в следующем цеху, где Ордовский или его сообщник будет ждать чемоданчик с деньгами у конвейера. Уходить будут через третий цех. Там нет ворот, но есть стальная дверь, выходящая на улицу, к свалке отходов. Но до выхода они не доберутся. Их песня оборвется на полуслове.