Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и "нулевой пациент" пиратства - Стивен Уитт

Так, Kali не всегда выступал под этим именем. Иногда он называл себя Blazini или Lonely. Иногда — просто Death («Смерть»). Участники группы могли, конечно, сколько угодно прятаться за псевдонимами, вымышленными персонажами и вообще шифроваться, но ущерб рекорд-индустрии от их действий никак не скрыть. И это привлекало к ним внимание. Журналисты стали заглядывать в замочную скважину этой самой «Сцены», сливающей музыку. В декабре 2004 года про «Сцену» впервые написала настоящая популярная пресса, журнал Rolling Stone. «Утечки CD топят рекорд-бизнес» —- так называлась заметка. «В течение четырёх дней одна группа выгрузила в сеть альбомы U2, Эминема и Destiny's Child» — гласил подзаголовок. Статья авторства Билла Уэрда лишь вскользь затрагивала вопрос того ущерба, который причиняет эта группа, однако там содержалась зловещая фраза: «Источник, близкий к Эминему, сообщает, что в кругах рэпера полагают: «Encore» утёк, когда тираж альбома доставляли с завода в сетевые магазины вроде Wal-Mart».

Источник Уэрда, близкий к кругам Эминема, ошибался. Этот компакт-диск утёк не от дистрибьютора, а непосредственно с завода. Это Гловер слил «Encore», а тремя днями позже — «How to Dismantle an Atomic Bomb» группы U2 (утечку альбома «Destiny Fulfilled» трио Destiny's Child организовали итальянцы). Но пресса всё ближе подбиралась к главным «активам» RNS, а такого внимания Kali совсем не хотелось. Напуганный «Операцией: Фастлинк», он начал контрразведывательную кампанию.

Сперва он убрал из NFO-файлов всю потенциально вредную информацию. Эти файлы — заметки RNS к релизам, которые полнотой содержащихся в них сведений напоминали выходные данные газеты: от структуры группировки до того, от кого конкретно утёк материал. Лишённые фирменного листочка травки и дыма, они превратились в «валентинки» для рекорд-индустрии: только две строчки информации — дата утечки и дата начала продаж в магазинах.

Kali очистил группу от балласта, удалив и тех, кто сливал незначительные альбомы, и просто пассажиров. Он велел всё общение вести только по защищенным каналам чата и запретил пользоваться всякими ненадёжными средствами вроде AOL Instant Messenger и электронной почты. Он категорически запретил общение с кем-либо из конкурирующих группировок, особенно с участниками АРС — он подозревал, что федералы попытаются захомутать кого-нибудь из этой группы, чтобы добраться до него. Он ещё раз приказал не сохранять в чатах группы никаких паролей вообще никогда, ни при каких обстоятельствах. Но, что самое важное — он повторил запрет на физическое пиратство. Эта головная боль была совсем не нужна группе. Как только выгрузил альбом — компакт-диск уничтожь, как и все локальные копии файлов. Никакие материалы «Сцены» нельзя ни в коем случае переводить на физический носитель, а продажи запрещены вообще, категорически. Все эти запреты вводились не просто так: в конце 2004 года из группы выгнали юзера по имени Omen — тот признался, что приторговывает «физикой». Такое отношение поощрялось постоянными членами «другой RIAA», это даже было конкретно прописано в одном из их документов: «Если вы хотите пластинку, то, пожалуйста, идите и купите её. Мы здесь не для того, чтобы набивать карманы пиратов».[97]

Ага, как же. Делл Гловер не путался в этих моральных двусмысленностях. Он считал Kali параноиком — наверное, такова естественная реакция на все эти гонения, усугублённая марихуаной, которую прописал врач в лечебных целях. Гловер и Kali теперь разговаривали по телефону три-четыре раза в неделю, но друзьями их всё-таки не назвать. Отношении у них прохладные, шаткие. И один только Гловер, изолированный от других членов группы, знал лучше всех гнев Kali, его разочарованность, амбиции и желания. Но самое важное то, что Гловер понимал, хотя Kali может выкинуть из группы какого-нибудь малозначительного «сливальщика» только ради острастки, никоим образом он никогда не тронет участника под ником ADEG. Kali нуждался в нём отчаянно и, как ревнивый влюблённый, страшно боялся, что тот уйдёт в другую группу. Что там этот статус оператора — Гловер тут главный.

Так что он правилам «Сцены» не следовал. Когда хотел — пользовался AOL IM. В шкафу хранил сумку, набитую ворованными компакт-дисками. Альбомы он больше не покупал, а набирать очки в этом интернет-заговоре ботанов ему уже было не интересно. Его интересовали только топовые сайты.

Чем больше у нею доступов к таким сайтам, тем больше у него ворованною кино. Чем больше у него ворованного кино, тем больше DVD он продаст. «Мужик с кино» вернулся. К Шелби и Кингс-Маунтин он присоединил Шарлотту. В хорошую неделю уходило по 300 дисков. Это 1 500 долларов чистыми, наликом, без налогов. Цены на DVD-болванки на шпилях стремительно падали, кино качалось забесплатно, то есть маржа росла, а карманы пухли.

Спрос так рос, что сам Гловер его уже просто не мог удовлетворить. Он стал ставить товар на продажу в местных парикмахерских. В начале недели он отгружал по 400 дисков троим проверенным парикмахерам. Диски у них уходили обычно ближе к концу недели, и он заезжал забрать свою долю — $450 долларов за шпиль, примерно $900 в неделю с магазина. Лучший барыга-парикмахер на этих дисках зарабатывал больше, чем собственно на стрижках. Об этом стали узнавать, образовалась конкуренция. Докери сдал свои позиции, как и договаривались, но пришли новые пираты. Как и Гловер, это были такие продвинутые интернет-пользователи, которые свои навыки файлообмена конвертировали в деньги, продавая скачанное менее «прошаренным» пользователям. Гловер очень хорошо знал этих ребят. Одному из них, своему другу, он помог собрать башню из DVD-резаков, а теперь сам наблюдал, как новоиспечённый конкурент выходит на рынок.

Но Гловер удержал свои позиции. Его конкуренты брали материал с открытых файлообменных сайтов вроде LimeWire или Pirate Bay, а к топовым сайтам, где всё появлялось до релиза, доступа они не имели. Тем не менее, к середине 2000-х даже это сильное преимущество стало теряться. Вопреки всем усилиям, материалы «Сцены» внутри этой экосистемы надолго не задерживались, и «сливать» из «Сцены» стало таким же популярным делом, как и «сливать» ей. Это продемонстрировал опыт самого Гловера. В 2005 RNS возглавляла таблицу: из пяти топовых альбомов-бестселлеров Америки группировка сливала четыре, а из десяти — семь. На первой и второй позиции находились «The Emancipation of Mimi» Мэрайи Кэрри и «TheMassacre»Фифти Сента — их оба слил Гловер. Высокий спрос на материалы «Сцены» обуславливал то, что альбомы, слитые RNS, попадали в общественные файлообменные сети очень быстро — в течение 48 часов цифровые копии ещё не вышедших альбомов, которые украл Гловер, сидели в «айподах» по всему миру.

Теперь, правда, даже небольшой выигрыш во времени кое-что решал. DVD-бизнес двигался почти исключительно свежайшими релизами, больше даже, чем рынок CD. На диски Гловера кривая спроса выглядела так же, как в видеопрокате: одна копия «Огней большого города» на сто «Шрека». Выигрыш в два-три дня сохранял его позиции лучшего пирата штата. Всё потому, что он понял: рынок пиратской музыки и фильмов подчиняется тем же экономическим законам, что и любой другой криминальный — наркотики, недвижимость и так далее. Всё дело — в поставках.