Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и "нулевой пациент" пиратства - Стивен Уитт

Стивен Уитт родился в Нью-Гемпшире в 1979 году и вырос на Среднем Западе. Выпускник Чикагского университета и школы журналистики Колумбийского университета, он работал на хеджфонды в Чикаго и Нью-Йорке и занимался экономическим развитием в Восточной Африке. Печатался в журнале The New Yorker. Проживает в Бруклине, штат Нью-Йорк.

Пиратство. Как много в этом звуке... Феномен этот, особенно в музыкальной его реинкарнации, порождает массу споров с однообразными аргументами:

— Пиратство лишает артистов заработка!

— Но настоящий артист творит не ради денег, 90% которых всё равно забирает лейбл!

— Лейблам тоже нужно зарабатывать, они — основа музыкального бизнеса!

— Но пираты не стали бы платить за музыку в любом случае, лейбл ничего не теряет!

— А как же падение продаж носителей?

— А как же рост продаж цифровых форматов?...

Знакомый диалог... И где же истина?

У вас в руках уникальная книга, которая расставляет многие точки над i. Блестящее журналистское расследование Стивена Уитта в стиле остросюжетного триллера, с реальными действующими лицами и основанное на реальных фактах, описывает закат и новый восход музыкальной индустрии во всех подробностях.

Сегодня, когда все перипетии уже позади, цифровая гонка окончена, пиратство ушло в тень, а будущее музыкального бизнеса кажется ясным и легко прогнозируемым, приятно оглянуться на пройденный всеми нами путь и получить историческую оценку собственных действий. В конечном итоге, музыкальная индустрия выжила, а её главные участники — мейджоры — могущественны как никогда. Но какую роль в этом переходе к полностью цифровой индустрии сыграли пираты?

«Как музыка стала свободной» эффективно развенчивает миф (если в него ещё кто-то верит), что пиратство — это русско-китайское изобретение, наносящее колоссальный ущерб трудолюбивым американским музыкантам и издательствам. Оказывается, один из главных источников пиратской продукции брал своё начало в самом сердце западной музыкальной индустрии, а пиратство — явление универсальное, присущее самым разным людям из разных стран и имеющее сложную мотивацию, зачастую не относящуюся к деньгам. Читателям поколения автора (школьникам и студентам конца 90-х) книга дарит тёплое ощущение, что и сам автор, и многие участники истории разделяли с нами порой необъяснимую тягу к ещё неизданной музыке, новым сырым технологиям и сетевому андеграунду, стремились коллекционировать музыку и делиться ею в ущерб личному времени, учёбе, карьере и несмотря на постоянный риск быть пойманными.

Интересно следить за моральной эволюцией героев и наблюдать, как каждый из них рационализирует свои поступки. Когда дело доходит до оправданий, заниматься этим приходится не только пиратам (что ожидаемо), но даже самим разработчикам-визионерам из института Фраунгофера, непосредственным создателям формата mp3. Столкнувшись с «нецелевым использованием» плодов своего многолетнего труда и фактически выпустив одноглазого джина из бутылки, им приходится мириться с этой выстраданной ролью победителей в очередной войне стандартов.

Рискну предположить, что многие читатели узнают себя в героях повествования. Порой удивляешься, как их мысли и поступки, ситуации, в которых они оказывались, иногда зеркально повторяли наш собственный опыт.

Лично мне довелось «сыграть» сразу несколько ролей из книги: на рубеже веков я прошёл путь от простого любителя музыки и невольного потребителя пиратской продукции, продавца винила и участника «Сцены», до создателя музыкального сервиса, совершившего маленькую музыкальную революцию в нашей стране. Иронична даже ситуация с раскрытием личности протагониста из-за всего лишь одного никнейма, которую почти в точности пришлось пережить и мне.

Труд Уитта стал настоящим откровением, ибо всегда казалось, что о «карьере» сцснера или интернет-предпринимателя первого поколения невозможно набросать даже и пары страниц захватывающего текста, к тому же интересного непосвящённой публике. Но Стивен смог описать пути самых разных участников этого колоссального сдвига: от пиратов и агентов ФБР до разработчиков музыкальных форматов и топ-менеджеров крупнейших музыкальных издательств, уделяя внимание каждой мелочи и ловко расставляя акценты, помогая читателю увидеть глазами каждого героя драму, развернувшуюся в музыкальной индустрии на рубеже веков. Книга собирает воедино все кусочки огромного пазла, который был недоступен даже его непосредственным участникам, позволяет вернуться во времени на 15-20 лет назад и оценить произошедшее свежим взглядом, одновременно заново переживая собственные ощущения от первого знакомства с интернетом или того щекочущего чувства обладания ещё не вышедшим альбомом, которого пока нет больше ни у кого в стране.

Даже будучи непосредственным участником процесса (хоть и по другую сторону океана), я мог лишь строить догадки почему, например, музыкальное пиратство сходит с рук, а видео-пи-раты постоянно оказываются в центре расследований и спецопераций. Или кто являлся первоисточником самых громких утечек музыкальных релизов? При всех мерах безопасности, которые предпринимали сценеры, как ФБР всё-таки удалось выйти на след самой верхушки Сцены? И почему за пиратство не закрыли YouTube?

Бестселлер Уитта дал, наконец, возможность достичь катарсиса в этих и многих других вопросах, оставив при этом приятное чувство лёгкой ностальгии по былым временам.

Мой личный путь любви к музыке начался ещё до школы, с подаренного отцом Walkman'a и пары кассет с рок- и диско-музыкой. В средней школе все карманные деньги тратились на винил из стандартного по тем временам набора: The Beatles, «Кино», «Машина Времени», Queen, Dire Straits... Затем — первые компакт-диски, поразившие своим удобством и качеством звучания. Долго я вслушивался и всматривался, пытаясь выяснить, чем же отличается дорогущий официальный «Сержант Пеппер», купленный в «Детском Мире» за 50 рублей, от его болгарского собрата, купленного за 5...

За границей доступ к широкому спектру легальной (и нелегальной) музыки не был проблемой. В СССР же, а затем и в России зарубежная музыка доставалась с трудом или была попросту недоступна. Даже после падения «занавеса» музыки хоть и стало больше, но значительная её часть по-прежнему оставалась «за кадром».