Священная ложь - Стефани Оукс

– Кто же тогда создал Вселенную, если не Бог?

– Не знаю… Никогда не спрашивала.

– Никогда не спрашивала? И никто не спрашивал?

– Мне это не приходило в голову… Не глядите на меня так!

– Извини. Просто интересно.

– Что интересно?

– Удалось ли ему создать религию.

Пару дней спустя доктор Уилсон заходит ко мне в камеру ужасно усталый, с запавшими глазами и поросший щетиной.

– Что с вами случилось? – спрашиваю я.

– Ездил в Дип-Лодж.

– В тюрьму?

Он кивает.

– Твой отец пытался покончить с собой. Я говорил с ним два дня назад, сказал, что есть основания полагать, будто он виновен в смерти Пророка. В ту же ночь он пытался повеситься.

– Выжил?

Доктор Уилсон кивает.

– Это доказывает его вину?

– Он невиновен, – говорит вдруг доктор Уилсон. – Мы не стали предъявлять ему обвинения.

– Почему?! – в ярости выплевываю я.

– Мы опросили его жен и старших детей. Все они утверждают, что в ту ночь он не выходил из дома.

– Значит, врут!

– Вряд ли, потому что их показания сходятся до мельчайших деталей.

– Нельзя его отпускать! Давайте я подтвержу, что видела его. Я могу. Вдруг я что-то вспомнила!

– Раньше ты утверждала, что в тот день тебя не было в Общине, Минноу. – Доктор Уилсон сверлит меня взглядом. Я отворачиваюсь. – В любом случае не знаю, годятся ли твои показания. – Он устало трет глаза. – Некоторые говорят, что видели в кустах человека, похожего на тебя. Твой отец, например, утверждает, что это была именно ты.

Я плотно зажмуриваю веки.

– Думаете, Пророка убила я?

– Нет, – отвечает доктор Уилсон. – Но ты знаешь, кто это сделал. И думаю, хватит нам ходить кругами.

Я чувствую, как внутри все распускается, будто пряжа из мотка. Я вот-вот потеряю хватку, упущу контроль. Потому что уже почти готова рассказать ему правду. Рассказать прямо сейчас, наплевав на любые последствия.

Однако что будет дальше?.. По словам Энджел, если признаться, доктор Уилсон упрячет меня за решетку до конца дней. Хотя он не такой. Он хочет помочь мне, он…

«Он коп», – раздается в голове голос Энджел, будто это все, что определяет его натуру.

– Что заставляет людей убивать? – спрашиваю я.

Доктор Уилсон устало улыбается.

– Разве мы это уже не обсуждали?

– Хочу знать, что думаете вы.

– Думаю, прежде всего стремление к власти. Желание делать все, что душе угодно.

– А кто был самым влиятельным человеком в Общине? – спрашиваю я.

– Сама скажи.

– Пророк.

– Я не готов заподозрить Пророка в собственном убийстве.

– Почему нет? Почему бы не предположить самоубийство?

– У него не было причин кончать с собой.

– Он психически больной. Сами говорили.

– У него не было склонности к суициду.

До чего же огорчится доктор Уилсон, узнав все-таки правду… Потому что он ошибается. В какой-то мере Пророк и впрямь совершил самоубийство. Своими руками смастерил оружие, которое его сгубило.

– Чуть не забыл. Я принес тебе подарок.

Доктор Уилсон достает из портфеля сверток и кладет на мою койку.

Это подержанный экземпляр «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей» в мягком переплете.

– Что это?

– Думал, ты уже знаешь, что такое книги.

– Знаю. – Я оскорбленно поджимаю губы. – Зачем вы мне ее принесли?

– Мой сын любил Томаса Харди. Думаю, тебе понравится.

– Ваш сын? – спрашиваю я.

Доктор Уилсон кивает.

– Иона.

– Я… я гляну. Если будет время.

Как только он уходит, я сразу открываю обложку. На заднике еще висит ценник из букинистического магазина в Миссуле – доктору Уилсону книга обошлась в целых два доллара. Отчего-то мне приятно, хотя сама не знаю почему.

В книге есть много такого, чего я не понимаю, и оно так и остается черными буквами на страницах, однако есть вещи, которые я снимаю легко, как жирную пленку с парного молока. Всю полученную информацию я раскладываю по полочкам, сортирую внутри головы.

Один абзац я перечитываю снова и снова.

Не знаю, как там привидения, а вот наши души могут выйти из тела, даже пока мы живем. Это очень легко почувствовать; нужно только лечь ночью на траву и смотреть прямо в небо, на какую-нибудь большую яркую звезду и думать о ней все время, – и тогда почувствуешь, что находишься за сотни миль от своего тела и оно тебе как будто совсем не нужно.

Я ложусь на матрас и гляжу на койку надо мной… Нет, не то. И под молочно-белый лючок в крыше ложиться тоже, наверное, бесполезно. Впервые я задумываюсь, суждено ли мне снова увидеть звезды. Как добраться до них поскорее? Попробовать, вдруг и у меня получится, как у Тэсс? Хочется узнать, осталось ли во мне хоть что-то, способное беззаботно парить в воздухе…

– Эй, – тихонько шепчет мне Энджел после отбоя. – Глянь-ка!

Она сидит на корточках возле моей койки и держит в руке ключ-карту.

– Ты что, украла ее? – щурюсь я спросонья.

– Не совсем. Ты же знаешь, я дружу с охраной.

– И что ты сделала? – с опаской уточняю я.

– Да ладно тебе, не торговала я наркотиками, если ты этого боишься. Скажем так, я договорилась с Бенни, что целый месяц буду вести себя паинькой, и сегодня как раз истекает срок, поэтому ей пришлось выполнять свою часть сделки, иначе я расскажу миссис Нью, как она смотрит по телику сериалы, вместо того чтобы следить за нами во время занятий. Хотя хороший фокусник, конечно же, свои секреты никогда не выдает!

Энджел заметно взбудоражена.

Я откидываю одеяло и встаю.

– Куда идем?

Она оглядывается через плечо.

– В святая святых.

* * *

Мы на цыпочках выбираемся в коридор – Энджел, видимо, давно готовила вылазку, потому что камера не заперта, – и, поднявшись по лестнице, утыкаемся в тяжелую стальную дверь. Она подперта кирпичом.

– Шуметь нельзя, – предупреждает Энджел. – Если кого разбудим, Бенни мне башку оторвет.

Она шмыгает за дверь, и теплый ветерок ласково трогает мое лицо.

Мы на тюремной крыше; плоская поверхность усыпана бетонной крошкой, хрустящей под ботинками. Перед нами в сетке огней лежит Миссула, рассеченная пополам черной лентой реки. Бесконечным вихрем по улицам носятся красные огни машин.