Душа - Татьяна Брукс

Вскоре подоспели и шашлыки с мужчинами в придачу.

— М-м-м, шашлыки — объеденье, правда, Надь? — похвалила хозяйка дома мужчин, откусив прямо с шампура кусочек ароматного сочного мяса.

— Никогда в жизни не ела ничего вкуснее…

— Тогда у меня есть тост за наших замечательных поваров, — Нина подняла свой бокал с вином.

— Ура-а-а, за нас, Саня, — подыграл жене Родион.

— Так вы, Александр Иванович, не только талантливый педагог, а ещё и замечательный повар, — поучаствовала в разговоре Надя.

— Наденька, а не пора ли нам всем перейти на «ты»? — обратился хозяин дачи к гостям. — Ты не возражаешь, Саш?

— Да я просто не решался попросить Надю… Как, Наденька, ты не против?

— Хорошо, Саша. Мне вас, прости, тебя, так называть?

— Знаешь, Надь, мы с Саней в одном дворе раньше жили. В одну школу ходили. Так его мама — женщина строгая, но весёлая, иногда даже Шуриком называла. Как в фильме про Шурика.

— Это «Операция «Ы» который?

— Ага. Особенно, когда наш Саня двойку со школы принесёт…

— Ну, да, — открыто засмеялся Бойко, — у неё ассоциация такая была — Шурик — смешной дурачок. Раз двойка, значит, дурак-Шурик.

— Тогда я не буду называть тебя Шуриком, — Надя наслаждалась лёгким общением с новыми знакомыми, — буду называть Александром, как Македонского.

— Лучше просто Саша, — заскромничал он, — на Македонского не тяну.

Вечер удался. Казалось, даже погода и вся природа способствовали этому. Тёплый, но не жаркий день. Свежий ветерок легко поглаживал волосы и лица. Окружающие деревья «нашёптывали» ласково: «тиш-ш-ш-ше тиш-ш-ш-ше»…

Квакали лягушки, которые жили в пруду неподалёку и, похоже, тоже наслаждались нежарким днём.

— Надюш, пройдёмся? — предложил Бойко.

— К озеру?

— Давай к озеру, к лягушкам…

— Спасибо за шашлыки. Нин, давай помогу тебе убрать со стола.

— Ой, Надь, мы с Родиком уберём… Тут-то и убирать нечего… Может, посидим ещё у костра перед тем, как ложиться спать.

— Извини, Нина, мне домой надо. Я спать домой поеду. Ты же меня отвезёшь, правда, Саша? — она пристального посмотрела на преподавателя.

— Конечно, Наденька, конечно, — поспешил заверить её Бойко.

Озеро было совсем небольшое, более походило на пруд. Но здесь было хорошо: свежесть воды, воздух, наполненный ароматом свежескошенной травы и полевых цветов, тёмная вода, чуть тронутая рябью. Вокруг озера — камыши, а между ними виднелись жёлтые кувшинки и белые лилии.

Постелив на землю небольшой коврик, который успела дать Нина, Саша снял рубашку и бросил её на траву. Он был широкоплеч и ладен.

«А он красив. И руки сильные, как у Богдана…» — вдруг подумала Надя.

Скинув сандалии, закатил до колен брюки и, не оглядываясь, пошёл к воде.

— Ты куда, Саш?

Он не ответил, только оглянулся и, загадочно подмигнув, пошёл дальше. Через несколько минут вернулся к девушке, по пояс мокрый с лилией в руке и счастливо улыбался.

— Ты такая же красивая, как эта лилия, Надя. Это тебе.

— Спасибо, — зарделась она. — Ты действительно думаешь, что я красивая?

— Без сомнения. Ты очень красивая.

Он опустился на землю. Наклонился и, приблизив к ней своё лицо, спросил:

— Можно я тебя поцелую?

Надя, не ответив, потянулась к нему и первая коснулась губами его губ.

Он целовал её осторожно, но умело. И девушка поняла: она действительно ему нравится.

«Хорошо, — подумала она, — совсем не страшно и не противно. Даже приятно».

Нацеловавшись вдоволь и налюбовавшись окрестностями, они вернулись к хозяевам дачи. И тут Александр вспомнил:

— Прости меня, Надя, я могу показаться тебе сволочью, но я не могу отвезти тебя домой на своей машине, я же выпил вина. Только сейчас об этом подумал… Хочешь, я вызову такси? А то Нина могла бы постелить тебе в спальне.

— Хочу. Вызови, пожалуйста, такси, — с металлом в голосе, даже больше, чем ей бы хотелось, ответила Надя. Ее слова прозвучали безапелляционно.

Бойко довёз девушку до её жилища на такси.

Его растерянный взгляд, чуть растрепанные волосы и несколько расстёгнутых верхних пуговиц на рубашке возбуждали воображение. Но она не могла себе позволить быть с этим красивым мужчиной и оттого чувствовала себя виноватой. И перед ним. И перед собой.

— А как же твоя машина? — спросила девушка при расставании.

— Завтра поеду на автобусе и вернусь на машине. Хочешь поехать со мной?

— Нет, извини, у меня в понедельник семинар по психологии, готовиться надо. Ещё я здесь работаю. Кастеляншей. Кое-что доделать по работе надо. И рисунок закончить… Дедушка обещал прийти…

Причин для отказа было более чем достаточно, хотя довольно было бы и одной — Надя боялась. Боялась Александра? Боялась начинать новую жизнь? Боялась изменить Богдану?

— Тогда, может, вечером встретимся. В кино сходим или просто по городу погуляем?

— Хорошо. Часов в семь, ладно?

— Да. Спокойной ночи.

— Спасибо, Саш, за… такой хороший день. До завтра.

Надя чмокнула его в щёку и, чуть прихрамывая от усталости, поплелась к своей двери, возле которой её уже ожидали четвероногие подруги Виола и Клеопатра. И Надя тут же рассказала им всё. И какие замечательные Родик и Нина, и что ей понравился Саша, и как ей было приятно целоваться с ним, и что теперь ей стыдно перед Богданом. Хотя она совсем не понимает, почему ей стыдно, ведь он не только целовался с другой девушкой, он даже женился на ней.

Александр ухаживал за Надей грамотно, не спеша. Уделял много внимания, дарил цветы, водил в кино, в театр и не торопил. Через месяц девушка пригласила его к себе. Он намёк понял и пришёл с цветами, конфетами и шампанским. Надя приготовила вкусный ужин. Зажгла свечи. И всё у них получилось…

«Оказывается, делать «это» тоже может быть приятно… Конечно, не так, как было с Богданом. Его я люблю… любила… — мысленно исправила она себя, — но так тоже неплохо… совсем даже неплохо…»

Наде нравился умный и интеллигентный Александр. Он был старше, опытней. Её тянуло к нему. Ей было интересно с ним. Но параллельно с этим он вызывал у неё чувство вины.

«Мне никто не может нравиться. Никто! Потому что единственный мужчина, которого я люблю, — Богдан».

Александр же влюбился в Надю по уши. Но он чувствовал: она не любит его. И, как ему казалось, в подтверждение этого она стала находить тысячу причин, чтобы не встречаться или перенести встречу на другой день, на следующую неделю.