Душа - Татьяна Брукс

— Да я и не собирался отказываться, я поговорить хотел…

— Что, испугался? То-то же, — заржал хозяин, — смотри у меня. Не обижай ребёнка. А то…

Но что будет тогда, Степан Егорович сказать не успел. В дверях появился «ребёнок». Заспанный, с растрёпанными волосами.

— Вы чего тут орёте, — недовольно прошипела она, — спать мешаете.

— Так скоро девять часов, Оль, — Богдан не мог скрыть своего раздражения.

— Ну и что, что девять? Что случилось-то?

— Ничего, солнышко, — ласково успокоил её папаша, — мы тут с Богданом свадьбу вашу обсуждали. Как что лучше сделать…

— Можно потише обсуждать?

— Да, да, конечно, доця…

— Оль, а может, пойдем, погуляем? На берег сходим? Погода такая …

— Давай в двенадцать приходи, ладно? — согласилась доця. — Я посплю ещё…

В районном «Дворце культуры» посёлка городского типа Тарасовка всё было готово к торжественному мероприятию — бракосочетанию единственной дочери председателя райисполкома Ольги Степановны Губенко и молодого специалиста-юриста Богдана Юрьевича Доли. Богдан сто раз пожалел о том, что поспешил с предложением, но пойти против такой силы, как Степан Егорович, не решился.

Ах, эта свадьба! Невеста и жених — центр вселенной, вокруг которой крутятся родители, гости, друзья, соседи и даже случайные прохожие. Все смотрят на них с умилением и восхищением. Богдан, хоть и находился в подавленном состоянии весь предыдущий месяц, тоже поддался общему настроению.

«Ничего, — думал он, — начнём жить вместе, всё изменится. Установим свои правила в семье. Познакомлю её с Ван Ванычем. Появятся дети. Общие друзья. Потом уедем, и проблема с родителями отпадёт сама собой. Проблема с родителями? Странно, есть родители — проблема, нет родителей — проблема, что-то тут не так… — промелькнуло ещё у Богдана голове, но быстро улетучилось — не до родителей ему сегодня».

Невеста была очаровательна и мила. Платье, причёска, маникюр — всё было на самом высшем уровне. О своём костюме Богдану пришлось побеспокоиться самому. Он купил его в местном универмаге. Девочки-продавщицы посоветовали к костюму рубашку, к рубашке галстук, к галстуку туфли. Экипировавшись таким образом, он подъехал ко двору своей будущей жены на «Волге», украшенной цветами, лентами и прилепленными клейкой лентой обручальными кольцами на крыше. Машину организовал будущий тесть, подруги невесты украсили её, так что Богдану и тут не пришлось беспокоиться. Он был этому рад. Ему вообще не хотелось громкой свадьбы, но и Оля, и её родители считали, что свадьба единственной дочери самого Губенко не может быть скромной по определению.

Богдан с честью прошёл через процедуру «выкупа невесты», потратив все имеющиеся деньги свидетеля и свои собственные. Со свидетелями Богдан знаком не был. Они были приглашены Олей, одобрены родителями и делали всё, что было положено делать в таком случае.

Со стороны жениха была только маленькая кучка гостей: Костя с Таней, Ван Ваныч и пара его друзей. Анна Павловна осталась с внуком. Да и ехать ей на свадьбу не хотелось: чувствовала, что Богдан совершает ошибку, а предотвратить её никак не могла. Зато приехал его друг Вадим с Оксаной, на свадьбе которых Богдан познакомился с Надей.

Надя… Богдан всё время думал о ней. Женился на Оле, а думал о Наде. Что в ней такого, чего нет в его невесте? Что вообще происходит? Он хочет её забыть, выбросить из головы, но что-то всё время напоминает о ней, заставляет помнить и думать о девушке, так долго сидевшей в инвалидном кресле. И то, что она встала на ноги, — не его заслуга. А как бы он хотел быть тем человеком, который стал свидетелем её первых шагов. А ведь он испугался… тогда… испугался…

Торжественная регистрация брака прошла без сучка, без задоринки. Выпив в фойе с гостями по бокалу шампанского, молодые вместе со свидетелями поехали возлагать цветы к памятнику Ленина — вождя пролетариата — и Неизвестному солдату. Считалось, что Владимир Ильич создал светлое будущее, в котором предстоит жить молодоженам, а солдат отдал свою жизнь в борьбе за него с немецкими оккупантами. Непонятно только, почему, умирая, как в революцию, так и в Великую Отечественную, эти неизвестные солдаты кричали: «За Ленина! За Сталина!», а не выкрикивали имена своих жён и детей, которых оставляли вдовами и сиротами.

Объехав за час весь Тарасов и нафотографировавшись вдоволь возле каждой достопримечательности, молодые отправились домой, к свадебному шатру. К тому времени они выпили уже, по крайней мере, три бутылки шампанского. Богдана мутило от выпитого, а Оля раздражала своим поведением. Девушка хотела насладиться своей свадьбой и вниманием окружающих по полной. Она вертелась, громко разговаривала и смеялась, заставляла всех пить шампанское за «её семейное счастье», а Богдана — целовать её на каждом углу.

Наконец молодые вернулись домой. Там, под навесом, был накрыт стол длинной метров десять. Вокруг него всё время сновали женщины, подвязанные передниками. Они выискивали место, куда бы приткнуть тарелку с салатом, графин с компотом или бутылку. Стол был уже полностью уставлен бутылками с самогоном и вином, салатами и нарезками из колбасы, сала и сальтисона, сыра и селедкой. Но женщины всё приносили и приносили еду. На кухне жарились, варились, парились ещё три смены горячих блюд. На отдельном столе для молодых, также уставленном яствами, на красивом украинском рушнике стоял великолепный свадебный каравай в полметра диаметром.

Немного в стороне, возле сарая, устроились музыканты. Они давно распаковали свои инструменты и в любой момент готовы были выдать свадебный марш Мендельсона.

— Едут! Едут!

Дело двигалось к трем часам пополудни. Гости заждались и успели крепко проголодаться. В глазах заискрилась надежда, что скоро им нальют по рюмке водки и можно будет наесться до отвала.

Ждать не стали. Как только молодые вышли из машины, грянул Мендельсон, и молодые, проследовав на свои почётные места, потянули за собой всех гостей за стол.

Гулял весь Тарасов. Райисполком, несметное количество родственников невесты, друзья, соседи и просто случайные люди. Всего человек двести. Каждый считал своим долгом прогнуться перед председателем райисполкома и пожелать счастья молодым.

Богдана раздражало всё: несметное количество случайных гостей, громкая музыка, обилие еды и выпивки, пьяное «горько» каждые десять минут. Он чувствовал себя козлом отпущения. Ему казалось, что всё мероприятие было построено на том, чтобы поиздеваться над женихом, то есть над ним. Олю — наоборот — всё радовало и веселило. Тут же были все её бывшие кавалеры. Она танцевала с ними и флиртовала вовсю.

— Оль, ну ты бы поскромней как-то… — не выдержал наконец Богдан и высказал своё недовольство новоявленной супруге.

— А шо тут такого? — сразу же вмешалась в разговор изрядно выпившая тёща, — девочка последний день на воле. Запряжешь потом дитинку («ребенка» — укр. — Прим. авт.).