Конец "Золотой лилии" - Валентин Пронин

Галя вытерла слезы и внимательно посмотрела на Таню: не могла почему-то привыкнуть, что темнокожая девушка свободно и совершенно чисто говорит по-русски.

* * *

Всё происходило в этот вечер, как обычно. В зальце собрались за столиками с шампанским шикарные дамы. На трапециевидной эстраде танцевали девушки, меняя эксцентричные наряды или вообще не надевая ничего. Тонкая негритянка в зеленом купальнике, обнаженная по пояс барабанщица и Галя Михайлова, в подробностях обозреваемая сквозь эфемерную кисею, сопровождали музыкой танцевальные и акробатические номера.

Иногда пела пропитым голоском одна шатеночка, растрепанная, неловкая, очень миленькая, по облику школьница из восьмого класса. Она робко помаргивала детскими глазами и, держа в худых пальчиках микрофон, пленяла маститых любительниц ее незрелых прелестей. Заканчивая петь, наивно улыбалась. Личико у нее становилось смущенным и нежным; шатеночка казалась непорочным созданием.

С виду ей было не больше четырнадцати. На самом деле – двадцать один год, и она вторую пятилетку трудилась на поприще продажи своего тщедушного голоса и хрупкого, но выносливого тела.

Однажды певичка подошла за кулисами к Гале, ущипнула ее и, бравируя наглой откровенностью, предложила:

– Потискаться хочешь, новенькая?

Галя растерялась, к этой стороне своего задания она еще морально не подготовилась.

– Катись отсюда, – вступилась за коллегу Шура Козырева, – пока я тебе твой сиротский шиньон не оторвала, дура малохольная.

– Опять пьяная работаешь? Сейчас Марине Петровне пожалуюсь, – шатенка оскалила мелкие зубы, показала Шуре маленький кулак и ушла, подчеркнуто виляя круглым задком в кружевных трусах.

В антракте Илляшевская, облаченная в средневековый камзол, ворковала о чем-то у себя в кабинете с красивой дамой критического возраста. Заглянула взволнованная Люба Кокова.

– Извините, Марина Петровна.

– Что такое? – недовольно обернулась к ней Илляшевская. – Ты не видишь? У нас в гостях Ирма Александровна. Минуты общения с такой женщиной на вес золота. Ну, говори, что там?..

– Я еще раз извиняюсь, Марина Петровна, но хотелось бы наедине, – лицо у Любы было перепуганное.

– Ничего страшного, Мариночка. Я пойду, чтобы вам не мешать, – снисходительно улыбнулась дама. – Договоримся после окончания.

И она величественно удалилась, сияя драгоценным колье и усыпанным рубинами и браслетом повыше дрябловатого локтя.

– Марина Петровна, Екумович убит! – почти выкрикнула Люба, едва дождавшись ухода шикарной дамы. – Пришел Зыков и говорит: «Открываю дверь в охранную комнату, а он на полу лежит…»

– Тихо, идиотка! – мгновенно среагировала Илляшевская. – Никто не должен ничего знать. Представление продолжается. Касса полна, клиентки довольны. Пока не закончим, никакой суматохи. Когда все уедут, будем разбираться. Спокойно, Люба, иди на свое место.

Однако «спокойно» продолжить творческую деятельность Марине Петровне не пришлось.

Вслед за появлением Коковой вбежала костюмерша Мелентьевна с воздетыми к потолку руками. Потом влетела охранница Инга. Без шлема и полумаски она выглядела простецкой бабой лет тридцати, рябоватой и сероглазой.

– Марина Петровна, милиция! – мальчишеским голосом всполошенно доложила охранница и, не блюдя от расстройства субординацию, плюхнулась в свободное кресло.

– Почему не позвонила? – Илляшевская вдруг стала страшной, с пожелтевшим лицом, искаженным от бешенства и тревоги. – Где Зыков?

– Его арестовали. Он хотел стрелять…

– По милиции? Из автомата? Ух, дегенерат!.. Люба, товар ликвидировать срочно!

Впрочем, Кокова не успела что-либо предпринять. Кабинет заполнили представители противоположного пола в камуфляже, милицейских шинелях и зимних куртках. С ними была женщина в дубленке и офицерских хромовых сапогах.

Высокий человек без формы приблизился к столу, за которым стояла в средневековом костюме Марина Петровна Илляшевская.

– Вы директор филиала феминистского клуба «Золотая лилия»?

– Да, – мрачно сказала Илляшевская, на ее красивом лице появились неожиданные морщины.

– Полковник Коломийцев, – так же вежливо представился неожиданный гость. – Комитет по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Попрошу вас предъявить документы. Личные и подтверждающие вашу коммерческую деятельность как продюсера шоу-бизнеса.

– Надеюсь, вы имеете санкцию прокурора? – надменно предположила Марина Петровна.

– Разрешение на обыск и задержание в случае надобности у меня есть. Прошу ознакомиться. Алексей Иваныч, начинай обыск. – Полковник сел на стул и взял в руки документы Илляшевской.

– Слушаюсь, – подполковник Харитонов кивнул сотрудникам. – Осмотрите помещение с собакой. Товарищ полковник, как быть с персоналом и зрительницами?

– Проверьте их тоже. У кого ничего не найдете, отпускайте. Служащих и артисток соберите в фойе. Пусть нормально оденутся.

– В комнате охраны обнаружен труп, – громко объявил, входя, майор Полимеев, сопровождаемый Маслаченко и Сидориным.

– Откуда у вас труп? – спросил Илляшевскую Коломийцев. – И почему частный охранник пытался применить против сотрудников правоохранительных органов автомат Калашникова? У вашей охраны имеется разрешение на боевое оружие?

– Нет, не имеется, – ответила Илляшевская, усаживаясь на свое обычное место и явно демонстрируя непричастность ко всему происходящему. – Охранник Зыков, конечно, повел себя противозаконно. Вообще этот человек до прискорбия глуп. Но что я могу поделать? Приходится принимать на работу тех, кто есть. Я не отдавала Зыкову распоряжений сопротивляться милиции. И не собираюсь за него отвечать. Представления не имею, откуда у него автомат. По статусу и официальному разрешению моя охрана должна располагать газовыми пистолетами и электрошокерами. Это во-первых. Во-вторых, я абсолютно не понимаю, каким образом охранник Екумович оказался мертвым. Он явился на работу с утра. Выполнял на территории филиала свои обязанности и был совершенно здоров.

Илляшевская холодно пожала плечами. По ее внешней реакции на случившееся с обоими охранниками было понятно, что ни арестованного Зыкова, ни мертвого Екумовича ей совершенно не жаль.

– Мне буквально за пять минут перед вашим… визитом доложили о Екумовиче, – сказала она и почти зевнула.

– Майор, – повернулся к Полимееву полковник Коломийцев, – труп – это ваше дело. А вообще-то вызовите местную опергруппу, пускай разбираются.

– Должен сказать, у меня есть сведения об убитом.

– Думаешь, убит все-таки?

– Без сомнения. Предварительный осмотр показал: сильный удар в висок острым предметом.

Полковник вопросительно посмотрел на директрису. Илляшевская недоуменно вскинула бровь.