Львовский пейзаж с близкого расстояния - Селим Ялкут

А пока — вот это дело, непривычное, неудобное, морально неудобное — кто мог подумать, что ей, Ксении Николаевне придется заниматься подобным выводом. Но свыклась, месяц прошел, второй на середине, и они — люди живые почувствовали себя ближе, не то, чтобы любовь, конечно, нет, и не дружба, а, вот точное слово, привязались друг к другу. А это — всегда открытие. Старушка — от того, что слепая и все время на людях, обнаруживала необычайную чуткость, не сопереживание, а именно редкое свойство — предугадывания. В каком-то виде оно существует у животных, но там оно инстинктивное, безрассудное, у человека отпало вместе с хвостом, хранится где-то глубоко в бессознательном, оттуда не достанешь, а так чтобы проявлялось и в сочетании с умом — это, конечно, редкость, дар. Старушка на одном месте могла десятый раз споткнуться, хоть должна была уже запомнить, а говорила иногда, вроде, невпопад, но так, как это передать? человек идетидет, а потом вдруг встанет и начинает хлопать себя по карманам с растерянным лицом. Вроде бы и забыл, и вспомнил одновременно. Совершенно неожиданно. Такие случаи в мире известны, причем, именно со слепыми старушками, даже войну могут предсказать, не то, что судьбу. Слепые — они ближе к Богу, еще издавна известно из Библии, глаза прикрывали те, кто удостоился, а тут и закрывать не нужно, сами не видят. Общий портрет таких ясновидящих (вот замена нашему зрению) составить трудно, но про старушку еще можно сказать точно — была суеверна. Тринадцатого числа боялась, хоть, что ей то число. Был в прошлом месяце договор, Ксения Николаевна явилась, а та — нет. По радио услыхала — тринадцатое. В этом месяце сама Ксения переспросила, ни — ни, тринадцатого она дома, только бы тихонько пересидеть. А как же Господь? Для атеизма — предрассудок, а для веры — прямая ересь. А вот Он и учит — Дьявол наследил, а ты умнее будь — обойди.

Все это так, мелочь (потом оказалось, что нет), а пока Ксении Николаевне она предсказала главное событие жизни — встречу с Арнольдом Петровичем. — Походи, походи, не стыдись да не ленись, мне — добро, тебе — счастье.

Пока старушка дежурила в метро, Ксения Николаевна пару раз на пляж заглянула. И скисла, там тоже перемены, девочки разгуливают, как с другой планеты, купальник не на всякой, верхняя его часть. Куда ей. И желания нет, и зависти (она проверила мысленно) и возможности, честно говоря, уже явно не те. Природа мудро поступает, соразмеряя желания с возрастом, обратная сторона инстинкта, который не только влечет, но и смиряет. Нудисты где-то затерялись в кустиках, скромно, обязательно своими компаниями, под опекой мужчин — вегетарианцев, как правило, на женский пляж Ксению Николаевну никогда не тянуло. Пока она осматривалась, отошла недалеко, села, даже не переодевалась, тут же рядом пристроился. Аполлон в джинсах, торс, как в музее, дотронуться хочется. И сразу, почти откровенно, без игры, свою руку на ее, повел на бедро. Она сначала даже не поняла, Боже мой, это он с нее деньги хотел. Оказалось, по неведению она забрела на пятачок, где именно такие дела решаются, запросто. И где? На былом чинном семейном пляже, оплоте физкультуры и отдыха. Сейчас так. Всему свое место. Она села не там. Но раз место есть, значит это кому-нибудь нужно. Помните, если звезды зажи-гают… Так что ничего удивительного, нечего возмущаться, как раз в этом современная терпимость, культура. Это ей объяснил Арнольд Петрович, она на него наткнулась, когда выскочила из джунглей. Ничего подобного, никакие не джунгли, наоборот, предельно деловые отношения. Еще удивился, когда она по свежим впечатлениям высказалась. Аркадий Петрович сидел возле моста, ел подтаявшее мороженое, смотрел, чтобы не капнуло на брюки и туфли, и одновременно изучал жизнь. Арнольд Петрович отметил ее волнение, праведность, именно, эстетику, невинность. Арнольд Петрович был режиссером и сейчас готовился ставить спектакль, только не решил еще какой. Спонсор давал деньги с единственным условием, чтобы некая Лариса Петухова обязательно была в главной роли. Классика или современная — все равно, Петухова верила в Арнольда Петровича, выбрала его и доверила ему это ответственное дело. Про Петухову Арнольд Петрович выразился так — что есть, то есть — и еще добавил, чтобы полностью определить отношение. — Сырой материал, но бывают хуже, намного хуже. Лариса Петухова когда-то была студенткой Арнольда Петровича, он вел в институте курс. С ней нужно терпение, работать, много работать и может получиться. Она это понимает, это ее шанс. Со спонсором, как в старое доброе время, но спонсор что? ракета, дал ускорение и отвалился. А дальше сама. Хорошо, что так. Гусары вывелись, банкиры остались. Но это их дела. А вот как вы?

Последние слова обращены были к Ксении Николаевне. Арнольд Петрович мороженое доел, аккуратно сложил бумажку, вытянув вперед руки, как дальнозоркий, урночку нашел, на асфальт не бросил, и ей предложил угощение, выбрали среди всех лотков самое твердое в шоколадной глазури. Ксения Николаевна согласилась с удовольствием, жара, самое время остыть. Нужно было видеть Арнольда Петровича — свежего, благоухающего, легкого в манерах, только из-за границы, из Мюнхена, где был на фестивале, вернулся полный творческих планов. Он заканчивал режиссерский на два года раньше, не прославился, не дотянул до гения, но имел ровный успех, Арнольд Петровича знали. В жюри его приглашали, вот теперь человек предложил спонсорские средства. Это — объективная оценка. Разговаривали они с Ксенией Николаевной раньше мало, даже странно для знакомых, занятых одной профессией людей, но по работе не пересекались, только случайно. И Ксения Николаевна — человек, как мы уже знаем, гордый, замечала у себя подъемы настроения от таких встреч. Бывает, что столкнешься случайно, и тут же забудешь, ни жарко, ни холодно, а, бывает, вроде бы ничего, улыбнулись, почти не останавливаясь, на ходу, чуть перехватит руку повыше локтя, приобнимет, пустяк, знак внимания, почти, как на счастье, и, правда, в душе светлеет на несколько часов, ничего, как будто, не произошло, даже не объяснишь так сразу, почему, а градусник показывает — теплее. (Арнольд Петрович позже признался, что и с ним было похожее, это они в себе открыли оба). Потому были основания, чтобы отметить нынешнюю пляжную встречу. Оказалось, Арнольд Петрович даже рисковал, мог упустить шанс. — Я вас недавно видел, — сообщил он. — Это матушка ваша? В метро. Думаю, только помешаю. Зато теперь не отпущу. Правда, не отпущу.

Ксения Николаевна не смутилась, а последнему обещанию не отпускать обрадовалась. Подвозит она одну старушку. Сейчас не зазорно. И Ксения Николаевна рассеянно продолжала: — Из нашего дома, соседка. Пристрастилась просить. Живут, вправду, бедно. Нужно иногда забрать, домой вернуть.

— Замечательно. — Согласился Арнольд Петрович. — Христова невеста.

— Что, что?

— Те, кто побираются. Достойно сочувствия. И ваша миссия благородна. Хоть вы, между прочим, должны за это деньги брать. Да, да. — Ксения Николаевна промолчала, а Арнольд Петрович продолжал — Удивительное занятие. Вроде, и не труд, а попробуй, просиди так четыре часа.

— Она стоит.

— Стоит? В таком возрасте. Так это вообще, каторга. Как Симеон Столпник. Это прямо подвиг.