Загадочное наследство - Джейн Энн Кренц

– Да?

– Виной всему некий инцидент, когда она чуть не утонула. С того дня Кейди не заманишь поплавать в нормальный водоем вроде реки или озера. Разве что в бассейн, где видно дно, да и то она не чает оттуда выбраться. Последние полгода вообще не надевала купальника.

– Но плавать-то она умеет?

– В детстве умела. Но с того памятного лета на озере Кейди не плавает, а барахтается. Видно, что для нее это испытание. Ментальный блок, или как там это называется у врачей, когда страх парализует работу мышц. В бассейне это, конечно, не настолько выражено, но в озере непременно кончится приступом паники.

– Что же все-таки случилось тогда на озере?

– В одно из недолгих пребываний дома родители взяли Кейди, Сильвию и Рэндалла к озеру. Разбили пару палаток и, в общем, весело проводили время, пока однажды вечером молодежь не забрела в уединенное место на берегу и не решила там искупаться. Им было невдомек, что за несколько дней до этого там с дороги сорвалась и утонула машина. Места дикие, свидетелей не было.

– В смысле машина так и оставалась в озере?

– Да, и притом совсем неглубоко, – со вздохом объяснил Гарднер. – Я знаю все это лишь со слов Сильвии, но могу себе представить: темные воды, густые водоросли – прямо как в фильме ужасов.

– Надеюсь, хоть трупов там не было? – спросил Мак, невольно содрогаясь.

– Вот именно что были! И обнаружить их выпало на долю бедняжки Кейди. В то время она еще ныряла в маске и ластах. Ну так вот, нырнула – и оказалась лицом к лицу с трупом за лобовым стеклом. С опущенными стеклами там было полно воды. Вот это зрелище! Врагу не пожелаешь.

– Несколько дней оставался под водой? – Мак присвистнул. – Вот уж в самом деле фильм ужасов!

– Не всякое сердце выдержит. А какая это психологическая травма, можете судить сами. Но и этим дело не кончилось. Понятно, Кейди круто развернулась и попробовала всплыть, но запуталась ластом в ремне безопасности (его вымыло из кабины, и он плавал свободным концом снаружи). Ее рывки потревожили тело… как бы это высказать помягче… словом, дошло до физического контакта.

– Боже правый!!!

– Всего на пару секунд, но, согласитесь, этого довольно, чтобы видеть кошмары всю оставшуюся жизнь.

– Страшное дело!

– Сильвия рассказывала, что Кейди ночь за ночью просыпалась в ледяном поту, хватая ртом воздух, не в силах даже кричать. Некоторое время спустя у нее начались приступы паники.

– Ничего удивительного.

– Да уж. – Гарднер повернулся в ту сторону, где троица сестер заливисто смеялась какой-то шутке Рэндалла. – Кошмары все были о том, что мертвец хватает ее и тянет к себе в кабину.

В тот же вечер в половине восьмого Мак стоял рядом с Кейди у окна. С Ноб-хилл, где находился дом Хэтти Вудс, было хорошо видно, как туман постепенно поглощает городские огни.

– Великолепный вид, не правда ли? – спросила хозяйка. – Сколько лет смотрю, и все не надоело.

– Красота, – согласился Мак.

– Город я оставила, когда отошла от дел, сказать по правде, с радостью. Мне там никогда не нравилось, хотя на судьбу жаловаться и не приходится. Киноиндустрия ко мне благоволила, а ведь не каждая актриса может этим похвастаться. Раз уж за все хорошее приходится платить, назовем платой необходимость мириться с жизнью в Лос-Анджелесе.

Мак повернулся, чтобы вглядеться ей в лицо повнимательнее.

– Я не мог вас видеть в фильме «Тупик»?

– Что? – У Хэтти вырвался смешок. – Только не говорите, что вы в самом деле смотрели этот бездарный фильмец!

– По телевизору, – успокоил он. – На канале для страдающих бессонницей.

– И в процессе просмотра забылись крепким сном?

– Ну, не настолько уж я заскучал…

– Оставьте! Это тоска зеленая, – хохотнула старушка из глубин своего необъятного вольтеровского кресла.

Мак уже сделал вывод, что Хэтти Вудс ему по душе. Нетрудно было предположить, почему она так и осталась на вторых ролях: при всей внешней привлекательности не дотягивала до голливудского идеала. Однако это с лихвой окупалось живостью и шармом.

Коллекция Хэтти заслуживала отдельного описания.

Задняя стена библиотеки представляла собой сплошной застекленный стенд со множеством отделений. На полках красовался широчайший спектр приборов, специально созданных человеком, чтобы следить за ходом времени. Часы и хронометры блистали и сияли во всем своем бесстыдном великолепии, самые разные, от барокко до неоклассицизма.

Здесь были шедевры работы мастеров восемнадцатого века с богатой резьбой и почти женскими изгибами, отточенные до малейшей детали, с такой обильной позолотой, что она одна могла бы осветить помещение в пасмурный день. Были механизмы девятнадцатого, сложные и при этом строгие, очень похожие на миниатюрные архитектурные сооружения.

Теперь-то Мак понял, отчего Кейди, когда была помоложе, так любила бывать в гостях у Хэтти. Сам он, видя, что минутные стрелки дружно близятся к двенадцати, не без опаски предвкушал восьмичасовую какофонию.

– Мне было очень горько услышать о смерти Весты, – сказала Хэтти. – Ничьему суждению я не доверяла так безоговорочно, как ее. Уж и не знаю, как обойдусь без ее советов.

– Я тоже. – Кейди покинула свой пост у окна и уселась на диван рядом с креслом хозяйки. – Другой такой не было и нет.

– Как сказать. – Хэтти вдруг подмигнула. – Веста не раз говаривала, что ты вся в нее. По-моему, ее это ужасно радовало.

– Да, мне все время говорят, что у нас с тетей Вестой было много общего, но, по-моему, во многом мы были совсем разные.

– Ну, вы же не могли быть абсолютно одинаковыми во всем, – резонно заметила Хэтти.

– Не могли, – деревянным тоном подтвердила Кейди.

– Возможно, это наилучший момент перейти к сути дела. – Старушка сделала изысканный крохотный глоток из своего стакана. – У тебя ведь столько вопросов, не правда ли, дорогая?

– Правда, правда! – Кейди самым очевидным образом обрадовалась смене темы. – Для начала объясните, в чем заключается эта самая суть дела. Каким образом пересеклись пути тети Весты и Джонатана Ардена?

– Все очень просто. Она о нем слышала и давно подозревала в шарлатанстве. Парапсихолог, скажите на милость! С уклоном в психометрию! Веста решила доказать, что все это чушь.

– Но как она о нем узнала?

– О, этот Арден имел наглость (и смею сказать, глупость) блеснуть своим талантом перед одним из старейших клиентов Весты. Мне очень жаль, но этот достойный джентльмен недавно начал впадать в маразм (теперь принято называть это болезнью Альцгеймера). С подачи Ардена он приобрел кресло предположительно конца восемнадцатого столетия…

– А как об этом узнала тетя Веста?