Лоцман. Сокровище государя - Андрей Посняков

Вот еще и от этого было муторно на душе у Бутурлина. Привык он к шведам, к рижанам, со многими подружился, сошелся, и не хотел им никакого зла… Но зло – делал! Приближал победу русского войска, как только мог, в чем и преуспел преизрядно! Пользуясь широким кругом знакомств, самые тайные сведения лоцман добывал легко, играючи. Вот только проблема была – передать.

Марту послал вот… На смерть, на смерть послал, чего уж! Молодую красивую девку. На смерть…

– Господин… К вам посланец.

Пожилая служанка осторожно заглянула в спальню. Никита Петрович после вчерашней пьянки так и заснул – не раздеваясь, в сапогах. Однако ж, услыхав про посланца, насторожился:

– Что за посланец?

– Такой высокий красивый офицер. Говорит, от самого коменданта!

– От коменданта?! Так зови же, зови.

Вскочив с ложа, Бутурлин тут же открыл окно, впуская в апартаменты свежий утренний воздух, пахнущий жирной морской селедкой и йодом. Ворвался в комнату соленый морской ветер, надул парусами шторы, словно бы звал: хватит хандрить, будет еще немало славных дел!

– Господин майор! – когда в прихожую поднялся знакомый адъютант в чине капитана, «риттер фон Эльсер» выглядел почти как огурчик. Уже успел умыться, проветриться, натянуть на всклокоченную голову модный белокурый парик…

– Господин майор! Командующий желает видеть вас немедленно по очень важному делу.

– Желает – увидит! – бодренько ответствовал Никита Петрович. – Дайте мне минут пять…

– Пять не дам. Но пару – пожалуйста.

Через пару минут оба вылетели со двора на рысях. Адъютант командующего – на вороном жеребце, Бутурлин же – на серой казенной лошади.

Застучали копыта по мокрым от ночного дождя булыжникам, порыв ветра бросил в лицо риттеру холодные брызги – сейчас это было даже приятно. Слева, в проулке, показалась темно-рыжая громада собора. Ахнул колокол. Снова потянулись улицы, затем – сквер… и вот уже возникли перед всадниками белые стены Рижского замка. В свете утренних лучей радостно сверкали башни, покрытые светло-зеленой жестью, трепетал над воротами синий с золотым крестом флаг.

– Ваша светлость, господин генерал…

– Садитесь, риттер.

Делагарди указал на гнутый венский стул, стоявший чуть сбоку от массивного конторского стола, покрытого синим казенным сукном. Комендант сидел в кресле с высокой резной спинкой, украшенной изображением трех корон, и деловито разбирал какие-то бумаги.

– У меня к вам дело, майор.

– Слушаю, ваше превос…

Бутурлин попытался вскочить и щелкнуть каблуками, но генерал осадил, нетерпеливо махнув рукой:

– Да сидите вы! Дело впрямую касается ваших погибших приятелей…

– Неужто…

– Да! Речь пойдет о покойных офицерах. Генерал-лейтенанте Турне и полковнике Кронмане. Как вы знаете, они погибли во время вылазки… И, насколько мне известно, погибли нелепо… Да-да, нелепо! Впрочем, кому я это говорю? Ведь это почти на ваших глазах случилось. Жаль! Жаль обоих. Вы ведь были добрыми друзьями, не так ли?

– Да, – «фон Эльсер» опустил глаза. – Приятельствовали.

– Ну, значит, вам и карты в руки! – тонкие губы коменданта неожиданно тронула улыбка. – Вы ведь знакомы с госпожой Элизой фон Турн, ныне – безутешной вдовою.

Бутурлин согласно кивнул:

– Да, я знал графиню. Вернее сказать – знаю.

– Вот! – Делагарди потер руки и, зябко ежась, продолжил: – Графиня Элиза фон Турн вчера обратилась ко мне с просьбой помочь выкупить тело покойного супруга для захоронения. Даже если и не все тело выкупить, то хотя бы голову.

– Голову? – удивился Никита Петрович.

Комендант тряхнул париком:

– Вот именно! Голову. Признаюсь, несколько странная просьба… Хотя понять вдову можно. Так вот, этим вопросом займетесь вы!

– Я?!

– Да-да! Раз уж вы знакомы. Понимаю, дело непростое, опасное. Вы должны будете выбраться за городские стены, договориться с русскими… С ними можно договориться, тем более у вдовы есть деньги. Да и зачем им тело убитого?

Выслушав графа, Бутурлин покривил губы и поинтересовался насчет полковника Кронмана – его тело тоже надо выкупить?

– Нет, – мотнул головой Делагарди. – О полковнике никто не хлопотал. Только о генерал-лейтенанте.

За рвом, в спасенном от пожара предместье, ухали русские пушки. Подпрыгивая, плевались огнем, изрыгая ядра, несущие разрушения и смерть. Зеленовато-белый пороховой дым вскорости затянул все предместье и недавно вычищенный горожанами ров, и, гонимый порывами ветра, упрямо полез на стены. Канонада на какое-то время прекратилась – было не видно, куда стрелять.

Выглянув из бойницы, Бутурлин внимательно осмотрел предместье… вернее, попытался, но из-за дыма толком ничего не увидел, и что там задумали враги – оставалось тайной.

Враги… Вот ведь, в горячке обстрела так про своих и подумал! Хмыкнув, Никита Петрович подкрутил усы и повернулся к своим ополченцам, оборонявшим значительный участок стены. Вздохнул, да, положив руку на эфес шпаги, бросил устало:

– Приготовиться!

– К чему, господин майор? – поудобнее примащивая мушкет, тут же переспросил розовощекий увалень Брамс, сын пивовара и, честно скажем, непутевый солдат. Зато пиво варил отменное и от вражеских пуль по большому счету не прятался, хотя стрелял как бог на душу положит. В белый свет как в копеечку – что ж… кому что.

– Дым, – майор покачал головой. – Под его прикрытием может быть и штурм.

– Думаете? Но русские же тоже ничего не видят.

– Не видят. Однако вполне могут пойти на приступ… Внимание! Целься! Залп!

Мушкеты плюнули огнем и дымом. Ополченцы послушно послали пули в туман, так сказать, превентивно, и Бутурлин очень надеялся, что никого не задело. Никого из своих… там, за стенами, в предместье. Ведь это ж свои, русские, пушки, стреляли, это ж русские стрельцы и рейтары задумали сейчас… Бог знает, что они там задумывали, может статься – и ничего, но они были там, а Никита Петрович – здесь. И вынужден был сражаться! Со своими, да… Такая у него была судьба!

Пороховой дым между тем развеивался, порывы ветра медленно, но верно тащили его к морю. Уже проглядывало кое-где голубое небо, а за рвом, в предместье, стали видны обгоревшие дома и зеленовато-серые деревья, какие-то жалкие, покрытые зловонной пылью войны. По краям рва лежали трупы… Точнее сказать – валялись. Они и вчера валялись, и позавчера… что-то стрельцы не торопились забирать своих. Да и вообще, никто у рва не появился… Просто снова рявкнули пушки! Просвистев в воздухе, ядра отскочили от стен… впрочем, одно – пожалуй, самое тяжелое – ударило в соседнюю башню, с грохотом отколов от нее изрядный кусок.