Лоцман. Сокровище государя - Андрей Посняков

– Спасибо, лейтенант. Что, господин фон Турн и его люди еще не возвращались?

– Никак нет, не возвращались. Мы тут все их ждем. Думаем, не случилось ли что? А вы их не видели, господин майор?

– Часа четыре назад… да, так где-то. Они собирались пройтись по вражеским тылам.

– Пройтись по тылам?! О, это так в духе господина фон Турна!

Вылазка, или, как говорил комендант Риги и генерал-губернатор Лифляндии господин Делагарди, «пошлая авантюра», вышла ее устроителям боком. С утра на плацу возле Рижского замка под барабанную дробь зачитали приказ:

– Вчера, после прихода русских передовых отрядов, из городских ворот на рекогносцировку вышли несколько офицеров, чтобы определиться с планом обороны. Двое из них, граф Турн и подполковник Кронман, имея при себе лишь несколько человек рейтаров, по неосторожности подошли слишком близко к неприятелю и были убиты… Они погибли за славное дело, господа! Это были славные воины… а воинское счастье изменчиво. Так почтим же их честь салютом!

Прогремел троекратный залп, распугав сидевших на крыше замка ворон и чаек. Уходя, Никита Петрович покусал губу. И Турна, и Кронмана ему было искренне жаль… Хотя – это же враги, и враги далеко не простого ранга! Все так… но все же – жаль. Да, враги, авантюристы… и все же – славные парни, пусть и не друзья, но добрые приятели, несомненно. Жаль, что так. Жаль…

* * *

Стрелецкий сотник Евграф все же оказался не таким уж и дурнем, шифровку передал по начальству, за что и был вознагражден уже буквально на следующий день – утром. Марту же вызвал к себе какой-то высокий чин, бывший при войске. Так и приказал – «срочно доставить»!

– Вот как? – натянув сорочку, усмехнулась девчонка. Ночь она провела на струге, в кормовом закутке, где ее запер «от греха» все тот же Евграф – чтоб не сбежала. Вот, выходит, правильно, что запер – пригодилась пленница… и не только для того, чтоб употребить со всей жадностью – что еще на войне с красивыми девками делать? Да и с некрасивыми тоже.

– Тебе б лучше женское платье надеть, – сотник оценивающе оглядел пленницу и с видимым сожалением покачал головой. – Да вот только нет у нас женского.

– Что ж тогда предлагаешь? – ожгла взглядом Марта.

Стрелецкий начальник пожал плечами:

– Да так… Ну, собралась?

– А что мне собираться-то? – девушка говорила по-русски вполне понятно и даже, пожалуй, слишком уж правильно, что с головой выдавало в ней иностранку. – Как у вас… «толко подпоясаться»! Далеко идти?

– К царскому стругу!

– Неужто сам царь видеть меня желает? – искренне удивилась пленница… впрочем, теперь, наверное, уже и не пленница… хотя кто знает?

Сотник хохотнул:

– Ага! Желает. Поди, все глаза проглядел.

– Да кто же тогда? Какой-нибудь генерал? Воевода?

– Не генерал он и не воевода, – спускаясь по сходням, тихо промолвил Евграф. – Говорят, и не боярин даже. Думный дьяк. Но – человек ума превеликого, сам государь его уважает и жалует.

– Пре-ве-ли-ко-го… – по слогам повторила дева, старательно запоминая новое слово.

Они шли по берегу Двины-Даугавы вдвоем – стрелецкий сотник Евграф и девчонка, в мужской одежке похожая на смазливого отрока. Еще двое стрельцов с бердышами – конвой – чуть поотстали, наблюдая, как двое парней из пехоты вытаскивают сетью какую-то крупную рыбу. Настолько крупную, что умаялись тащить! Вокруг уже собирались зеваки – давали «мудрые» советы, глазели, переговаривались.

– Поди, сом, – бросил один конвоир другому.

Тот с сомнением покачал головою:

– Не, не сом. Думаю – стерлядь или осетр.

– Да водятся ли здесь осетры-то? Что-то я покуда ни одного не видал.

– Так войско же! Стругов сколько… Поди, целый флот! Не-е, осетр – рыбина не дурная, зря на рожон не попрет.

– Осетр-то – не дурная, – прислушалась к разговору Марта. – А вот вы, парни – дураки. Хотела б сбежать – легко бы сейчас вот ушла от такой охраны.

Звуки по воде распространялись далеко, все было хорошо слышно…

– Евграф, – девушка замедлила шаг, кивая на конвойных. – Ты б позвал разинь этих. Правильно я сказала – ра-зи-ня?

– Правильно, – матерно выругавшись, сотник позвал стражей и, погрозив им кулаком, вновь повернулся к пленнице. – Очень даже правильно. Ты – умная. Не обижаешься, что мы вчера…

– А и обижаюсь, так что с того? – Марта покусала губу. – Я – женщина, вы – мужчины. Кругом – война.

– Вот-вот, – воодушевился стрелец. – Верно ты говоришь – война. Послушай-ка… я даже, как звать тебя, не знаю…

Девушка неожиданно улыбнулась:

– Нечего тебе и знать. Как у вас говорят: многие знания – многие печали. Так ведь, да?

– Как скажешь, – сотник вздохнул несколько смущенно и, чуть помолчав, негромко попросил: – Ты это… не говори дьяку про то, что… что мы…

– Не скажу… коли не спросит.

– Да он тебя про другое спрашивать будет! Вон… пришли уже…

– О, пресвятая дева! – глянув на корабли, потрясенно вымолвила Марта.

Суда запрудили всю реку, от одной излучины да другой, так, что вдоль берега даже не было видно воды, везде стояли новенькие, пахнувшие сосновой смолою струги. Выстроенные просто и грубо, без всяких излишеств, для одной лишь воинской надобности, корабли вдруг ощетинились веслами, видать, получили приказ отплывать. Ну да – слышно было, как запели трубы.

Взметнулись на мачтах золотисто-красные стяги с изображением святых, а на самом большом и красивом струге с узорчатой, как на каком-нибудь галионе или флейте, кормой, подняли государственный флаг – синий крест на бело-красном фоне.

На царском струге не торопились, даже еще не подняли сходни, как, собственно, и на стоящих рядом судах, на один из которых и поднялась Марта, сопровождаемая двумя конвоирами и стрелецким сотником.

– Удачи, – прощаясь, от чистого сердца пожелал Евграф. – Добрая ты девка… И красивая, да. Знал бы, как звать – за тебя помолился б…

– Ничего. Я и сама за себя помолюсь, – девушка улыбнулась. – Однако за добрые слова – спасибо. Прощай, Евграф.

– Прощай… Бог даст, еще и свидимся.

Доставив пленницу по назначению, молодой стрелецкий начальник вернулся на свой струг и, запершись в кормовой каюте, улегся на жесткое ложе и долго смотрел в потолок. Все никак не мог выгнать из головы заморскую деву! Вот ведь привязалась… как наваждение. Вроде бы, подумаешь, взяли девку в толоки, пустили на круг – не впервой такое в военном походе… Да судя по всему, дева-то – шалавища еще та! Однако вот не шла из башки… не уходила…

– Ага, доставили! – жестом отпустив конвойных, вышедший из кормовой каюты человек лет пятидесяти доброжелательно улыбнулся пленнице. – Здравствуйте! Welche Sprache bevorzugen Sie zu sprechen? На каком языке вы предпочитаете говорить?