Лютер: Первый из падших - Гэв Торп

В то утро, вернувшись после совета, я зашел во внутреннее святилище, подготовив обереги, чтобы пройти внутрь, и защитив внешнюю комнату от нежелательного вторжения подчиненных, как делал сотни и тысячи раз до этого. И каждый раз я старался уделять должное внимание этим действиям, не выполнять их автоматически. Осознанность во всем — вот что я вам советую. Прежде всего познайте себя.

Внутреннее святилище представляло собой небольшую комнату, запечатанную слоями феррокрита, свинца и титана. Стены за полками были покрыты сплавом с примесью колдовства. Мне больно об этом говорить, но ремесленники, создавшие внутреннее святилище, вскоре погибли, унеся знание о его существовании в безымянные могилы. Как я уже говорил, будьте осторожны с источником, откуда черпаете знания, и помните о цене их приобретения.

Обереги создавались не только для того, чтобы сдержать опасность, но и затем, чтобы скрыть происходящее здесь от посторонних глаз. С древнейших времен в летописях Калибана упоминаются существа, которых мы называем Смотрящими-во-Тьме. Для них Альдурук стал домом. В последнее время они перестали открыто ходить по крепости — их можно было увидеть разве что краем глаза в момент сна или пробуждения, в тени последнего и первого света. Они остались с нами, но я ощущал презрение этих созданий. Видя их неодобрение, я старался утаить от них все, что происходило у меня в библиотеке.

Ха! Сейчас-то я рассуждаю мудро, но тогда вел себя как глупец. По ходу рассказа я все больше понимаю, что мне следовало бы усвоить этот урок много лет назад.

Пол внутреннего святилища был расчищен, и на его поверхности вырезали знаки призыва и сдерживания, чтобы направлять и проявлять энергию имматериума. Вокруг пентагона, который, в свою очередь, заключал в себе треугольник, были расставлены ритуальные предметы. Подобно тому, как спираль наших боевых тренировок делает воина лучше и сосредоточеннее, так и концентрические обереги оттачивают силу призыва.

Внутри треугольника ждал один из нефилла. Я выучил много названий, предназначенных для этих существ, но всегда называл их по-калибански — нефилла, духи не из мира смертных. Даже на планете фантастических зверей и полуодушевленных лесов нефилла были темой очень таинственной и туманной, особенно после прихода слуг Империума, жестокого навязывания рациональности и подавления наших традиционных верований.

Эта особь служила мне основным каналом связи с Потусторонним миром, как я имел обыкновение называть эмпиреи и все места обитания сил, не имеющих материального происхождения. Его истинное имя было стерто, но ради удобства в разговоре я называл его искаженным калибанским ругательством — Эскурол. Форма этой твари постоянно менялась, как и у любого обитателя нематериального мира, но обычно он предпочитал вид маленького сварливого существа с телом из голубого пламени. Когда я вошел, он сидел, отвернувшись от меня, на обугленных досках своего пристанища и что-то громко бубнил на непонятном мне языке. В какую бы часть комнаты я ни направлялся, дух, казалось, неизменно был обращен ко мне спиной.

Он выглядел почти смехотворным, его поведение казалось ребяческим, но я знал, что не стоит недооценивать это существо. Такие, как он, всегда стремились выбраться из заточения либо по воле хозяина, либо разорвав свои оковы. Время от времени ему удавалось добиться первого, но во втором он пока не преуспел. Сегодня он пытался отказаться от сотрудничества со мной после того, как передал послание от силы, по моей просьбе вызвавшей его к жизни. Увы, сейчас я не могу вспомнить никаких подробностей о личности его создателя, даже иносказательно, но на память приходит титул — Повелитель Магии. Так вот, этот герольд стал моим постоянным, хотя и не единственным проводником к силам, живущим за пределами смертного царства.

— Ты говорил, что один из них предаст меня, — обратился я к нему, подходя к кафедре из черного лакированного дерева. На ней лежала открытая книга, которой я пользовался перед советом. — Ты солгал.

— Не могу солгать, — выдавило существо между еще более неразборчивыми жалобами. — Связан заклятием и словом.

— Но ты не говоришь, кто из них предатель, — сказал я, просматривая тексты заклинаний на открытых страницах. Наконец я нашел, что искал, — несколько строчек, которые причинили бы боль Эскуролу, проговори их кто-то вслух.

И я произнес их.

— Прекрати! — завопил он. — Я не вру!

— Возможно, лучше просто держать тебя здесь и ничего не предпринимать.

Он изменил внешний облик, перестраивая свое тело, но не перемещая его. Теперь он стоял лицом ко мне, маленькие огненные кулачки были приподняты в гневе. Я снова зачитал слова наказания, и он завизжал, взмолившись:

— Не надо больше! Смилуйся! Пощади!

— Расскажи мне о предателе еще раз, — приказал я, выходя из-за кафедры. При этом я внимательно следил за тем, чтобы не пересечь границу призывающего круга. — Слово в слово повтори то, что сказал раньше.

— Ты спросил, все ли в твоем совете надежны, — хихикнуло существо; точно так же оно веселилось после моего вопроса в прошлый раз. Я действительно расспрашивал его с целью выяснить, знает ли он о каких-либо нежелательных действиях моих командиров. В преддверии грядущего столкновения паранойя пожирала меня.

Он немелодично загудел, но вскоре начал ритмично читать в такт пульсированию своего пламени, которое переливалось темно-синим и ярко-лазурным:

Нефилла стал медленно выводить пируэты, вытягивая руки вперед, и капли огня начали падать с кончиков его пальцев.