Лютер: Первый из падших - Гэв Торп

когда мне шел двадцать первый год по терранским меркам, это открытое пространство превратилось во всего несколько сотен шагов выжженной земли вокруг стен нашего замка. Каждую осень, когда деревья засыпали, мы совершали вылазки и маслом и пламенем уничтожали выросшую за весну и лето растительность. Однако каждую осень казалось, что граница все ближе и ближе подходит к стене.

В конце лета, когда мы готовились к очередному великому сожжению, к воротам под знаменем переговоров подошел отряд потрепанных рыцарей из соседнего Ардфорда. Они явно находились в отчаянном положении, их было всего семеро, и потому правитель Сторрока, Лорд Хранитель Факелов Неверилл Бейст, приказал открыть ворота и впустить ардфордских рыцарей.

Среди них не было ни одного без ран на теле или отметин на доспехе. Двое не пережили следующую ночь, хотя их отправили в залы исцеления так быстро, как только было возможно. Лорд Хранитель Факелов пригласил остальных присоединиться к нему в личных покоях, и там мы услышали зловещую историю.

— Скажите, — спросил Лорд, — что завело рыцарей Ардфорда так далеко на восток от реки?

Они вздрогнули от этого вопроса и обменялись взглядами, прежде чем самый старший из них, седобородый, с затянувшейся раной на лбу и пустым болт-копьем за спиной, не нарушил неловкое молчание.

— Я Форстор, Сенешаль Лорда Водного Дозора, — сказал он нам. — Семь рыцарей, что вы приняли, — единственные выжившие из двадцати, кто отправился охотиться на Великого Зверя; мы — третий посланный за ним отряд, и, возможно, единственные, оставшиеся в живых из всех сорока пяти рыцарей. Мы благодарны вам за убежище, Лорд, и я уверен, что наш магистр возместит все, чем мы воспользуемся, но завтра нам следует вернуться в Ардфорд: наш долг — донести весть о неудачном походе.

— Вам рады здесь, и ваш господин ничего не должен, ибо я уверен: Маратол почтил бы наши рыцарские узы подобным же образом, повернись судьба вспять, — ответил наш господин, будучи и добрым человеком, и умным владыкой. — И я не отправлю семерых в тот лес, где погибло тринадцать, — Лорд указал на моего приемного отца, который стоял рядом с ним — человека, которому доверили обучить меня рыцарскому пути. — Омрод, мой сенешаль, возьмет стражу и доставит вас в целости и сохранности на берег Бриартвиста.

— О вашем великодушии ходит молва и вдоль реки, и за ее пределами, и меня весьма радует, что эти похвалы не преувеличены, а наоборот, даже преуменьшены, — сказал Форстор дрожащим от волнения голосом. Ему, наверное, было тяжело возвращаться домой после стольких испытаний.

— Этот Великий Зверь, — начала моя названая мать, стоя у плеч отца. — Расскажи о нем, чтобы мы знали, с каким существом можем столкнуться.

При ее словах лицо Форстора побледнело, а рука, сжимавшая кружку с элем, задрожала. Он допил и глубоко вздохнул.

— Если позволите, я начну рассказ с самого начала, — начал он, придвигая свою кружку немного вперед. Моя мать, заметив этот жест, поняла просьбу и снова наполнила кружку элем из кувшина. Сделав еще глоток, Форстор начал:

— Десять дней назад по вороньей почте мы получили письмо от Дансени Клейд, хозяйки Фишвика, что в полудне пути к северу от Ардфорда. В нем была предупреждение от Лорда Стража Холмов в Спрингвелле, еще в дне пути вверх по реке. Великий Зверь устроил логово в верховьях реки и начал охотиться на рыбаков Спрингвелла. Вы, может быть, подумаете, что этот зверь не представляет для нас серьезной угрозы, но в письме Дансени Клейд говорилось, что два дня спустя гонец сообщил ей о гибели рыцарей, посланных избавиться от чудовища. Да… такие вещи случаются, это правда, но со временем ситуация только ухудшилась. Великий Зверь, видимо, взбешенный нападениями, в ту же ночь явился в Спрингвелл. Он взобрался на частокол, будто не замечая пули и копья часовых, ворвался в жилой район и убивал всех, кого хотел. Сорок девять человек погибло, а более ста бежали к мысу.

— Спрингвелла больше нет? — спросил наш Лорд, опечаленный этой новостью, ведь в верховьях жили его дальние родственники. — И что сталось с теми, кто бежал?

— Зверь погнался за ними, — ответил другой из ардфордских рыцарей, молодая женщина с окровавленными светлыми волосами. — День, ночь и еще один день он забирал по нескольку человек, каждый раз отступая в лес и нападая снова с другой стороны.

Форстор продолжил этот печальный рассказ; время от времени кто-нибудь из его товарищей помогал ему, упоминая какую-нибудь догадку или деталь. Мы слушали по большей части молча, потрясенные их рассказом.

Лишь два десятка жителей деревни выжило, чтобы добраться до Фишвика, но на следующую ночь они обнаружили, что Великий Зверь последовал за ними. Стены Фишвика еще ниже, чем спрингвелльские, и чудовище невозбранно напало на защитников, а его рев, как я уже говорил, был протяжным, как охотничий рог. Еще тридцать два человека погибли, разорванные клыками и когтями или раздавленные огромным хвостом, прежде чем тварь отогнали. Шкуру Зверя покрывала прочная чешуя, перемежающаяся пучками густого черного меха; костные выступы защищали глаза, а позвоночник был усеян угловатыми выростами. Он прекрасно лазал по любой поверхности, расправляясь с добычей длинными когтями и мощными лапами.

Жители Фишвика не осмеливались покидать свои дома, ибо даже такое скудное убежище предпочтительнее, чем встреча с Рогом Разрухи без прикрытия стен. И в надежде спастись они послали гонцов к соседям за помощью.

— Увы, милорд посчитал, что они преувеличивают, и потому послал лишь десять хорошо экипированных рыцарей в доспехах, — сокрушался Форстор. — Через два дня, когда они так и не вернулись, он послал еще пятнадцать, полагая, что они попали в засаду в Фишвике и не могут покинуть город.

— А когда и о них не было ни слуху, ни духу, тебя послали с двадцатью, — закончил мысль Форстора отец, печально качая головой. — Да, похоже, тактика небольших отрядов себя не оправдала.

— Но мы-то думали, что она оправдана, — высказался один из молодых рыцарей. — Мы опасались задействовать весь гарнизон. Тогда Рог Разрухи мог бы преодолеть и наши стены. Мы отправились на помощь соседу, но большую часть сил бросили для защиты собственного дома, что было нашим правом.

— Оглядываться назад — роскошь для живых, но не утешение мертвым, — предостерег наш господин, поднимаясь со своего места. — Опасность серьезнее, чем я ожидал, и посему мы соберем