Цена твоей беременности - Майарана Мистеру

— Дима, я просто хочу начать все сначала, понимаешь? Я поняла свои ошибки, я исправлюсь...

— Замолчи. Не зли меня еще больше, Громова. Сейчас я вызову такси, и ты уберешься туда, откуда пришла.

И Дмитрий Сергеевич даже открыл дверь, недвусмысленно указывая, что ей следует сделать. Но Ангелина Громова явно не из тех, кто так легко сдается, потому что в ход пошла тяжелая артиллерия в виде слез и жалобного: — Я соскучилась...

Я уже подумывала убраться подальше, потому что сцену их бурного примирения наблюдать не было никакого желания, но нет. Ничего не произошло. Мужчина разозлился еще больше.

— Вот как, значит, — медленно протянул босс. — Я рад за тебя, но ты как-то опоздала - у меня уже есть женщина.

— Она?! — от визгливого хохота жены Воскресенского у меня чуть ли не заложило в ушах. — Ты слышишь себя, Дима? Ты и это... недоразумение в юбке? Шутка не удалась, дорогой.

Я поправила свою оскорбленную юбку. Нормальная она, и я вроде ничего.

— Что ты, дорогая, роль клоуна в нашем разговоре принадлежит только тебе. Это ты не слышишь себя и навязываешься. Убирайся, пока я не дошел до точки кипения и не вызвал охрану. А еще, — он усмехнулся, — поищи себе хорошего адвоката. Помнишь про сорок второй пункт брачного договора?

— Ты не решился! Ты же... ты! — кажется, супруг нашел прореху в броне Ангелины.

— Я, — Воскресенский ухмыльнулся. — А теперь вон из моего дома.

— Я у тебя все до последний нитки заберу! Я тебя голым оставлю! Я тебя...

— Вон!

— Я так просто это не оставлю! — и она, даже не заботясь о том, что в одном халате, что-то подобрав со столика, ключи, наверное, ушла, хлопнув дверью.

Но не успела я облегченно выдохнуть, как случилось страшное - Дмитрий Сергеевич меня заметил.

— Я тут... сережку потеряла, — выдала свою самую лучшую улыбку я. — Не видели?

— Сейчас вместе поищем, — мрачно ответил он, стремительно пересекая расстояние между нами.

— Знаете, я уже нашла, не надо мне помогать!

— Только без истерик, — он поморщился. — Я сейчас закажу нам поесть, мы в тишине едим, а после идем спать. Ты спишь со мной.

Мне в плане понравилось все, кроме последнего предложения!

— Давайте я себе комнату выберу? Вы же...

— Поздно, мышка, уже поздно. Ты будешь спать со мной на моей постели. Что-то еще?

— Да, — кивнула и выдохнула: — У меня, кажется, бессоница.

— И давно? — участливым тоном поинтересовался босс.

— Очень, — он видит, что я нагло вру, но я продолжаю: — Так я иду искать комнату?

— Игры закончились, мышка, — холодно сказал мужчина и, взяв меня за руку, повел куда-то... К счастью, на кухню.

"С его-то фантазией, возможно, что и не к счастью", — возникла глупая мысль, но я быстро ее отогнала. Ну не будет же он приставать ко мне прямо во время ужина? Мама говорила, что во время еды мужчины думают только о еде.

— Мы так не договаривались! — я просто в шоке. Я не хочу. Я не...

— Договоримся, — спокойно сказал.

И я знаю, что у меня в итоге не останется выхода, но я не могу не так быстро сдаться:

— Нет! Я ни за что не стану этого делать! Так неправильно, неправильно.

Он легко поднялся со стула, не отрывая взгляда от меня, сделал шаг ко мне, и я, завороженная, не сумела отступить.

— А что правильно, мышка? Ты знаешь? — я ощущаю дыхание на своем лице, шее, ниже. Дрожу всем телом, но не могу совершить ни единого движения. — Ты меня выводишь из себя, мышка, а я держу тебя рядом. Знаешь, почему?

Я промолчала, а он и не ждал ответа - продолжил:

— Скоро узнаешь. А завтра мы подпишем еще один контракт, мышонок, — его длинные пальцы слегка проводят по ключицам, скользят в вырез блузки, вызывая мурашки и жар по всему телу.

Контракт?! Для него все так легко - поставил подпись на каких-то бумагах и дело решено. А как же моя душа? Ее боль не заглушит его подпись, никакая юридическая сила документов и деньги.

— И завтра же приступим к... — Воскресенский ухмыльнулся, — к его исполнению.

Меня снова трясет. Я бессильна перед его прикосновениями к груди, к шее. И когда его губы скользят по подбородку и щеке, я вообще чуть ли не падаю - ноги не держат, стали будто ватными, а тело, которое уже один раз познало возможности Дмитрия Сергеевича, пылает, требуя его. Того, кто мной играется.

— Мне нравится твоя реакция, мышка, — я слышу его порывыстое дыхание рядом с моим ушком. — Хочешь почувствовать, насколько?

И Дмитрий Сергеевич делает одну возмутительнейшую вещь - берет мою дражающую ладонь, поглаживает запястье и медленно кладет на свою ширинку.

О, господи! Я рывком выдыхаю ставший вязким воздух и, собрав все свои силы, пытаюсь отстраниться. Лишь пытаюсь, потому что ничего не выходит. Он только второй рукой крепче прижимает к своему стальному телу.

— Не надо! — испуганно пролепетала я.

У него ТАМ все твердо, напряженно и ЭТОГО так много, что я пугаюсь сильнее. То есть он большой...

— Вроде как я слышала о том, что теперь медицина пошла вперед и присутствие хм... отца не обязательно, — быстро начала я, пока моя ладонь... Боже. Он ею...

— Непорочное зачатие? — Вознесенский остановился, отпустил меня и, склонившись к моим губам, безмерно "обрадовал": — Мышка, у нас оно будет самое что ни на есть порочное.

Но не успела я возмутился, как его он накрыл мой рот жестким, собственническим поцелуем. Каждое его движение говорило - я его и это уже не изменить. Поцелуй-метка. Поцелуй-обещание. Вкусный и сладкий в своей горечи.

Не могу представить, чем бы все закончилось, если бы не раздался звонок в дверь. Дымка наваждения спала и пришло осознание того, с кем я и что вообще творю. Сама обнимаю того, кто играет в меня, целую в ответ.

— Отпустите! — прошипела я, пытаясь выскользнуть из его стальных объятий.

— Мне и так хорошо, — усмешка скользит по четко очерченным губам.

А мне не очень! Стыдно. Мне стыдно до слез за свое поведение. Как я могу?! Он же играет, действительно играет. Использует в своих непонятных целях.

— Кто-то ждет у дверей, — устало сказала, уже не в силах сопротивляться. На сегодня все мои силы иссякли, но вот завтра я отыграюсь.

— Служба доставки, — зачем-то сообщил он, но отпустил меня и пошел открывать.

Когда Дмитрий Сергеевич скрылся за аркой, ведущей в прихожую, я наконец-то вдохнула полной грудью и... включила электрический чайник. Что мне еще остается? Не выпрыгивать же с пятнадцатого этажа? А так хоть чай попью, нервы успокою.