Мертвое сердце - Мария Введенская

– Анди Белоснежка… – вдруг прошептал он еле слышно. Словно легкий ветер, обращенный в ее сторону, прошелся по сухим листьям. Ветер, который приносит дурные вести и распространяет огонь от дома к дому, пока не уничтожит весь город.

Аманда повернулась к нему, да так, что хрустнула шея, и всё почернело, так же как тогда в спальне, когда она резко встала и свалилась головой о прикроватную тумбу срубленной трухлявой сосной. Однако она успела запечатлеть его лицо, словно сфотографировала. Молодой парень лет тридцати с темными небрежно отросшими почти до самых плеч волосами, весело торчащими в разные стороны из-под его старомодной шляпы, надвинутой на самые глаза. Они – такие огромные золотисто-карие на худом лице, пронзительные как у щенка – заговорщически улыбались и звали сыграть во что-нибудь не совсем законное. Так же интересней! Они превращали его в школьника и сводили эфемерные тридцать к шестнадцати. На губах играла усмешка. Не убийца – нет. Скорее игрок или аферист. Но то, что он сказал… как назвал, напугало Аманду до чертиков. Так называли ее в детстве, а иногда проскакивало и позже, но только не после пожара. Никто бы не осмелился на такое. Аманда бы убила… на полном серьезе. Потому что это издевка, насмешка, как на лице у этого парня – эта его застывшая ухмылочка и задор в глазах…. Да как он смеет?! Его и на свете-то не задумывалось, когда ее так называли. Как он может знать, откуда? Это ведь семейное….

Слава Богу, до обморока не дошло. Чернота и головокружение спали, и Аманда снова твердо стояла на ногах. Тем временем парень в старомодном темно-синем костюме и шляпе был уже шагах в пятнадцати от нее, и расстояние это неминуемо увеличивалось.

– Эй, ты! – окрикнула его яростно та, но безрезультатно.

Что ж… Аманда не слыла самой доброй и отзывчивой на свете, а таких выродков ела с удовольствием на завтрак, не жуя, поэтому она с новой силой сжала свой маленький скальпель в сумочке и с той скоростью, на которую только могла рассчитывать в свои семьдесят три года, поспешила следом.

В жизни ей встречалось немало обидчиков – так она считала. Невоспитанные дети, тыкающие в нее пальцем – О! Как же она ненавидела детей! Местный дурачок, посмеявшийся над ней как-то раз, растянувшись в своей лунатичной улыбке, и не выпуская при этом палец из носа. Засмотревшийся новый почтальон, намертво сросшийся с письмом, которое доставлял. Бывшие сослуживцы, позволившие себе снисходительный участливый тон, когда встречали Анду на улице. Школьные подруги, отвернувшиеся от нее, потому что с такой как она теперь не зайдешь в бар пропустить стаканчик. Денни…. Денни-Денни-Денни – пожалуй, именно он научил ее, как следует злиться, быть в постоянной боеготовности, видеть в людях только плохое. Аманде всерьез казалось, что раньше она жила иначе, не как сторожевой пес в стойке. Это так утомляло, обесточивало, и да, возможно, именно поэтому она осталась одна. Плохо ли это? Хорошо ли? Какая теперь разница, когда жизнь прожита? Аманда не ручалась выносить какие-либо утверждения на сей счет. Она просто так жила, и семьдесят три – не тот возраст, чтобы что-то менять. Так она думала….

А может, послышалось? Может, наконец, бессонничные галлюцинации? С опозданием, правда. Ну да Бог с ними…. Чего он тогда не обернулся, на ее «Эй ты»? Может, счел это слишком грубым? Она снова окликнула его и на этот раз грубее некуда, потому как считала, что все люди вылезли из выгребной ямы, а, следовательно, их можно доконать методами Анды, если очень хорошо постараться… разговаривая на их местном выгребном наречии, например. Но парень развеял этот миф, даже не попытавшись сделать вид, что слышит. Аманда едва не бежала, бросая ему в спину злостные ругательства, одно ужасней другого. Это было сродни преодолению себя, но парень всё равно оказался быстрее. На лбу выступила испарина, в глазу плавали мыльные разводы, ноги ныли, а поясница обещала адский радикулит на пару недель, словно Аманда механическая игрушка, настолько старая, что из нее постоянно вываливаются всякие болты и гайки.

Парень в котелке миновал поворот на Ивовую улицу, устремившись к ткацкой фабрике. Во время войны таких было много. Шили одежду для солдат. Со временем большинство продали под другое производство, а какие-то просто снесли. Эту тоже собирались снести, но только вот она всё стояла и стояла, грустно выглядывая своими пыльными побитыми черными окнами из-за высокого прогнившего перекошенного забора. В одном месте он и вовсе был проломан. Местные говорили, что кто-то спьяну не вписался в поворот, но только Анда определенно знала, кем этот кто-то являлся. Денни. На своем красном Плимуте. Как можно позабыть такое? Кто-то…. Хм, как же! Дыра служила, словно входом в пещеру. Почти аккуратная. Денни вообще всё делал аккуратно, будь то мытье посуды или утренний трах. Мерзкие хулиганы – так называла Аманда местных детей – часто проникали на территорию фабрики, чтобы устроить там свои дурацкие дикие игры. Как же она радовалась, когда один из них сломал ногу, сорвавшись с балки. О чем только думают их дегенераты родители? – вечно возмущалась она. – Надо же следить за своими детьми, наверное!

Парень в старомодной одежде, назвавший ее Анди Белоснежкой, пригнулся, аккуратно придерживая шляпу, и пролез на территорию ткацкой фабрики через дыру в заборе. Аманда пренебрежительно фыркнула – мол, еще один…. Она была уже близко к цели. Сделала практически невозможное, разогнавшись словно паровоз. Пот катил градом, воздух застревал в груди, отказываясь насыщать организм.

Лишь на секунду Аманда замешкалась практически у самой дыры…. А собственно, что она будет с ним делать, когда догонит… если догонит? Нападет на него со скальпелем? Убьет за то, что он поиздевался над ней? Это, конечно, причина, но между ними годы, различия в силе, ловкости и много еще в чем. И вообще, зачем она прётся на заброшенную ткацкую фабрику? Может у него там целая шайка, и ее специально сюда заманивают – мало ли извращенцев?! И в эту самую секунду взгляд Аманды, наконец, упал на собственную тень, которая теперь лежала прямо перед ней….

Она в ужасе охнула, ноги заплелись друг о дружку, и Аманда начала падать вперед, прямо на нее – на свою тень, растянувшуюся на асфальте, буквально ныряя в нее, проваливаясь. И в ее голове сейчас не было ни единой мысли о том, чем чреваты падения для семидесяти трехлетних старушек. Она лишь смиренно подумала, что у нее все-таки начались галлюцинации из-за бессонницы.

Тень, которую увидела Аманда, совершенно точно не принадлежала ей. Она была одета по-другому, и волосы не заканчивались у мочек, развиваясь на ветру пышной копной по пояс…. Но даже не это привело Аманду в состояние полного шока, а то, что у тени были обе руки.

Аманда лежала лицом вниз, словно ящерка. Она всё еще была в шоке. Знала, что потеряла сознание, и теперь прислушивалась к себе изо всех сил, выискивая признаки ушибов, вывихов, растяжений или переломов. Боли не чувствовала. А вдруг ее парализовало?.. Эта мысль окончательно привела Аманду в чувства и заставила легонько пошевелить конечностями. Нет, всё в порядке. Наконец, она открыла глаза и сразу определила – что-то не так. Она по-прежнему смотрела на асфальт, но и этого было вполне достаточно, чтобы почуять неладное. Он казался ярче и объемней, что ли… излучал массу тепла. Почти красивый.