Дело разведенной кокетки - Эрл Стенли Гарднер

– О, как жаль! – прервала она. – Ужасно, когда страдаетмолодой человек. Я на самом деле надеюсь, что все обойдется.

– И мы надеемся, – подтвердил Мейсон.

Она кончила завтракать и вынула папироску. Мейсон зажегспичку. Она зажала его руку своими ладонями и направила огонек к папиросе.Ладони были теплые, полные жизни. Их прикосновение – не сильное, но и неслишком осторожное – позволило почувствовать мягкость ее пальцев. Когда онаотнимала руки, ее пальцы скользнули по пальцам Мейсона.

– Спасибо, – сказала она, взглянув на него. Глаза сталисерьезными. – Вы не догадываетесь, как я восхищена вами?

– Правда?

– Да. Я знакома со всеми делами, которые вы вели. Нахожу,что вы блестящий, симпатичный, полны сил и всегда на стороне слабейшего. Мнеэто нравится.

– Очень мило с вашей стороны, – ответил Мейсон. – Когда яведу какие-либо дела, действительно изо всех сил стараюсь выиграть. Может быть,все-таки вспомните, что вы делали третьего?

– Конечно, мистер Мейсон. Почти наверняка смогу вспомнитьвсе, что делала в тот день, но не сейчас. Принимать у себя такого знаменитогочеловека, пить с ним кофе – это для меня слишком много. Вы, конечно, не можетезнать, но я очень впечатлительна. Ваш визит буду помнить долго.

– Когда сможете сообщить мне, где вы были позавчера послеобеда?

– Не знаю. Я могу… Ох, да я могу вспомнить через час либодва. Вы хотите, чтобы я вам позвонила?

– Пожалуйста.

– Постараюсь вспомнить, хотя это нелегко… Никогда не помнюточно, где и когда я была. Если хорошенько поломаю голову, наверное, вспомнюкое-что, и можно будет восстановить весь тот день. Минутку… позавчера…

– Мне кажется, у вас нет постоянной работы?

– Я получаю денежную помощь, – улыбнулась она.

Мейсон посмотрел ей прямо в глаза:

– Алименты?

Она отвернулась, но через минуту взглянула вызывающе:

– А что в этом плохого?

– Ничего, – ответил Мейсон.

– Это имеет какое-нибудь отношение к делу, что сейчасведете?

Мейсон рассмеялся:

– Другими словами, вы хотите сказать, что это не мое дело?

– Я подумала – к чему ведут ваши вопросы? Где я была. Иразговор об автомобильной катастрофе. Что за этим кроется?

– Ничего, – ответил Мейсон. – Я говорю совершенно откровенно:разыскиваю свидетеля происшествия.

– Что же, я почти уверена, что не видела ни однойкатастрофы, и где бы я ни находилась третьего после обеда, это не былперекресток Хикман-авеню и… Как называется та, другая улица?

– Вермесилло-драйв.

– Знаю, где Хикман-авеню, но не имею представления оВермесилло-драйв, мистер Мейсон.

– У вас есть машина?

– Да, она мне нужна. Внешне кажется очень хорошей, нодвигатель слабый и не в лучшем состоянии.

– Какого цвета?

– Светло-коричневая.

– Меня это тоже интересует, но прежде всего я хотел быузнать, что вы делали в тот день.

– Как случилось, что вы пришли именно ко мне?

Мейсон усмехнулся:

– Не могу раскрывать мои источники информации, но у менявеские причины полагать, что вы – именно та особа, которую я разыскиваю. Выточно соответствуете описанию.

– Можете сказать, каким образом его получили? Кто дал его?

– Нет, не могу.

– Интересно, мистер Мейсон, верите ли вы в судьбу?

– Когда как, – ответил Мейсон, выжидательно глядя на нее.

– Так получилось, мистер Мейсон, что мне нужен совет. Советюриста, – сказала Люсиль.

Мейсон сразу же стал подозрительным.

– Не могу взять ни одного нового дела. Я перегружен работой,на столе меня ждет кипа писем и…

– Но ведь взялись же за дело, связанное с происшествием,которое произошло только позавчера.

– Это совсем другое дело. Дело срочное, ну и – буду с вамиоткровенен – соответствует моему складу.

– Выслушайте меня, мистер Мейсон. Я уверена, что мое делотоже будет… соответствовать вашему складу, – сказала Люсиль.

– Предупреждаю, не смогу его взять.

– Все равно расскажу. Я дважды была замужем. Первоесупружество оказалось просто трагическим. Когда выходила второй раз, я была…была осторожнее.

– И на этот раз все было хорошо?

– Вовсе нет. Второй муж богат. Поэтому я и вышла. Хотеланавсегда остаться одинокой, но когда встретила его и узнала, что водятсяденьги… Ну и решилась.

– И развелись?

– Да. Но получаю алименты.

– Сколько?

– Двести долларов еженедельно.

Мейсон свистнул.

– Вы находите, что слишком много? – вызывающе спросила она.– Вы же не знаете, сколько он зарабатывает!

– Если я правильно понял, ваша совместная жизнь продолжаласьне очень долго?

– Пять лет. Как раз в это время он и составил себесостояние.

– Это, конечно, меняет дело, – признал Мейсон.

– А теперь он хочет предъявить иск об уменьшении алиментов.

– За это винить нельзя.

– Я думала, вы с ним поговорите и…

Мейсон энергично замотал головой:

– Нет, это было бы неэтично. Ваш муж, наверное, имеетадвоката, представляющего его интересы, и…

– Нет у него адвоката, мистер Мейсон.

– Хотите сказать, он сам возбудит дело?

– Нет… Сейчас объясню. Его адвокат выступил в суде обуменьшении алиментов шесть месяцев назад, но суд отклонил иск. Судья далпонять, что считает имущественное положение моего мужа лучшим, чем мое, и чтоон получил при разделе больше выгоды. Видите ли, мы работали вместе впредприятии мужа, и я заработала для него много денег. Муж разозлился наадвоката и поклялся, что на этот раз за дело возьмется сам.

– Скорее всего, кончится тем, что он найдет адвоката,который будет его представлять, – сказал Мейсон.

– Не думаю. Уиллард Аллисон Бартон очень упрям и умен. Поправде говоря, в суде я больше боялась бы его, чем какого-либо адвоката. Заисключением вас, мистер Мейсон.