Врата судьбы - Агата Кристи

– Таппенс! – окликнул жену Томми, входя в дом.

Никакого ответа. Несколько раздраженный, он взбежал вверх полестнице и быстро пошел по коридору второго этажа. В спешке он чуть не угодилногой в какое-то отверстие в полу и от души выругался:

– Опять эти электрики, черт бы их побрал, ни о чем не желаютдумать!

За несколько дней до этого с ним случилась аналогичнаянеприятность. Умельцы-электрики, полные оптимизма, явились целой толпой ижизнерадостно приступили к работе.

– Дело идет отлично, осталось совсем немного, – заявили они.– Вернемся после обеда.

Однако после обеда они не появились; Томми не слишкомудивился. Он уже привык к общему стилю работы строителей, электриков,газовщиков и прочих специалистов. Они приходили, демонстрировали чудесаделовитости, отпускали оптимистические замечания и удалялись, чтобы принести туили иную необходимую им вещь. И не возвращались. Звонишь им по телефону, ивсегда оказывается, что телефон этот неверный. А если попадаешь куда нужно, товыясняется, что искомый человек там не работает. Все, что тебе остается, – этодвигаться с осторожностью, стараясь не сломать себе ногу, не провалиться в дыруи не причинить себе вред каким-нибудь другим способом. Боялся он главнымобразом за Таппенс, а не за себя. У него было больше опыта, чем у нее. А она,как ему казалось, постоянно подвергалась риску – ей ничего не стоило обваритьсякипятком из чайника или обжечься, если возникнет неисправность в газовой плите.Но где же Таппенс сейчас? Он окликнул ее еще раз:

– Таппенс! Таппенс!

Томми забеспокоился. Таппенс была из числа тех людей, окоторых постоянно приходится беспокоиться. Выходишь, к примеру, из дому, дав ейнапоследок мудрый совет, и она торжественно обещает в точности следовать твоемусовету: нет, она никуда не пойдет, разве что в лавку, купить полфунта масла –ну какая же тут может подстерегать ее опасность?

– Если пойдешь за маслом ты, это может оказаться опасным, –возражал Томми.

– Ах, господи, – в сердцах отвечала Таппенс, – не будьидиотом.

– Я вовсе не идиот, а только мудрый, внимательный муж,который заботится о самом любимом из всех принадлежащих ему предметов. Сам незнаю, почему я это делаю.

– Потому, – отвечала Таппенс, – что я прелестная иобаятельная женщина, отличный товарищ и к тому же постоянно о тебе забочусь.

– Возможно, это и так, – парировал Томми, – однако я могупродолжить перечень твоих достоинств.

– Боюсь, мне это не доставит удовольствия, – отвечала Таппенс.– Я даже в этом уверена. У тебя, наверное, есть причины быть недовольным. Но небеспокойся. Все будет в порядке. Тебе достаточно просто окликнуть меня, когдаты вернешься домой.

Но где же она теперь?

– Вот чертовка, – сказал Томми. Он прошел в комнату наверху,туда, где он частенько прежде находил свою жену. Рассматривает, наверное,очередную детскую книжку, предположил он. Волнуется из-за каких-то дурацкихслов, которые глупый ребенок подчеркнул красными чернилами. Разыскивает МериДжордан – кто, интересно, она такая? Мери Джордан, которая умерла не своейсмертью. Он невольно задумался. Фамилия людей, которые продали им дом, былаДжонс. Они владели этим домом недолго, всего три или четыре года. Нет, нет,этот ребенок, которому принадлежал Стивенсон, жил гораздо раньше.

Как бы там ни было, Таппенс он в комнате не обнаружил. Необнаружил он и книг, которые непременно валялись бы на столе или на кресле,свидетельствуя о том, что они ее заинтересовали.

– Господи, ну где же она может быть? – вопрошал Томас.

Он снова спустился вниз, окликнув ее раз или два. Ответапо-прежнему не последовало. Он осмотрел вешалку в холле. Плащ Таппенсотсутствовал. Значит, дома ее нет. Куда же она отправилась? И где Ганнибал? Томнастроил свои голосовые связки на другой регистр и крикнул:

– Ганнибал! Ганнибал! Иди ко мне, мой мальчик! Собаки тоженет.

«Ну, по крайней мере, она ушла не одна, Ганнибал с ней», –подумал Томми.

Он не мог решить, хорошо или плохо то, что с ней собака.Ганнибал, во всяком случае, не даст ее в обиду. Вопрос в том, не обидит ли онкого-нибудь из прохожих. Ганнибал был вполне дружелюбен, когда его брали ссобой в гости, но вот люди, которые приходили в гости к нему, то есть входили вдом, где он жил, всегда казались ему подозрительными. Он был готов, не считаясьни с каким риском, не только лаять, но и кусаться, если только находил нужным.Однако куда же они подевались?

Томми прошелся по улице, но не увидел ни маленькой чернойсобачки, ни женщины среднего роста в ярко-красном плаще. Тут он окончательнорассердился и вернулся домой.

Войдя в дом, Томми почувствовал аппетитнейший запах и быстронаправился на кухню. У плиты стояла Таппенс, тотчас же обернувшаяся к нему сприветливой улыбкой.

– Вечно ты опаздываешь, – сказала она. – На обед у нас мяснаязапеканка. Пахнет приятно, ты не находишь? Сегодня я туда положила довольнонеобычные вещи. Душистые травки, которые растут у нас в саду. По крайней мере,я надеюсь, что они съедобные.

– А что, если они несъедобные? – сказал Томми. – Яподозреваю, что ты нарвала белладонны или дигиталиса, который притворилсянаперстянкой. Скажи лучше, где ты была.

– Выводила Ганнибала.

В этот момент Ганнибал решил, что необходимо заявить о своемприсутствии. Он бросился к Томми и приветствовал его так бурно, что чуть былоне свалил с ног. У Ганнибала, маленькой собачки с черной блестящей шерстью,были забавные желтовато-коричневые пятнышки на заду и на обеих щеках. Это былманчестерский терьер с безукоризненной родословной, и он считал, что поаристократизму и утонченности намного превосходит всех собак, с которыми емукогда-либо доводилось встречаться.

– О господи! Я же выходил на улицу и смотрел. Где вы были?Погода не слишком приятная.

– Согласна. Густой туман, к тому же моросящий дождик. Ивообще, я очень устала.

– Где вы были? Просто гуляли по улицам или заходили вмагазины?

– Нет. Сегодня магазины закрываются рано. Нет… нет, мыходили на кладбище.

– Звучит мрачно. Зачем тебе понадобилось отправиться накладбище?

– Мне нужно было поискать могилы.

– Звучит по-прежнему мрачно, – не унимался Томми. – А какГаннибал? Ему там понравилось?

– Ну, ему пришлось надеть поводок. Там был один человек –наверное, церковный служитель, – который то и дело заходил в церковь и сразу жевыходил оттуда. Я побоялась, что он будет возражать против Ганнибала – ведьникогда не знаешь, кто не придется по вкусу нашей собачке, – и мне не хотелосьпугать церковного служителя при первом же нашем появлении на кладбище.