Принцесса стоит смерти - Сергей Лукьяненко

Задрав голову, я следил за полетом. Оба летательных аппаратабыли уже надо мной, но высота, не меньше чем пятикилометровая, мешаларазглядеть очертания. Просто серебристые точки в темном небе — там, где онимчались, солнце еще светило вовсю.

Я ждал развязки. Я был уверен, что она неизбежна, что погоняокончится где-то здесь. И развязка последовала, но не та, которая казаласьсамой вероятной.

Клубящееся белое пламя, неяркое, похожее скорее на дым, чемна огонь, появилось вокруг преследователя. Серебристая машина стала уходить всторону. Но медленно, очень медленно. А светящееся облако сместилось ей вслед —так стальные опилки ползут по листу бумаги за сильным магнитом.

Окутанная белым пламенем машина начала падать. Отвесно,кувыркаясь, с каждой секундой обретая объем, превращаясь в нечто вродесплюснутого шара. Еще несколько секунд смертоносное облако снижалось рядом,затем отстало, и принялось меркнуть.

Сбитый аппарат падал на меня. Я пригнулся, торопливо решая,стоит ли убегать и куда. Но машина, похоже, еще не совсем потеряла управление.Скользнув на высоте нескольких сот метров над землей, она замедлила движение,зависла. На какой-то миг я решил, что ей удастся благополучно сесть.

С негромким, похожим на хлопок, взрывом металлический шарразвалился. Блеснуло оранжевое пламя.

Вколоченные в армии рефлексы не подвели. В прыжке, необращая уже внимания на камни, я растянулся на земле, ногами к огню. Отинопланетной техники я ожидал любой гадости, вплоть до атомного взрыва.

Осколки глухо пробарабанили вокруг. Дохнуло жаром, спинуобдал горячий ветер. Еще несколько секунд в воздухе висел давящий гул, глухойболью отзывающийся во всем теле. Потом стих и он. Лишь одиноко позвякивалажелезяка, катившаяся по камням в мою сторону.

Я поднялся. Метрах в пяти, завершая свое движение,подпрыгивал на одном месте маленький металлический диск — уцелевшая детальразрушенного аппарата. Невдалеке темнела груда обломков, ничем не напоминающаясплюснутый шар, еще недавно стремительно маневрировавший в небе. Оружие,используемое в этом мире, при всей своей экзотичности было весьма эффективным.

Обогнув маленький диск (приближаться к нему абсолютно нехотелось), я побрел к обломкам. Найти там что-то целое представлялосьнереальным, но и острый кусок металла окажется очень полезным. Нож — это самоепростое, но и самое надежное в мире оружие. Он не дает осечек, и в нем некончается боезаряд. Правда, и от своего владельца холодное оружие требуетнекоторых навыков…

В глубине души я понимал, что приближаться к разрушенноймашине небезопасно. Она могла быть радиоактивной. Топливо, если оно вообщесуществовало, скорее всего ядовито. Наконец, во взорвавшемся аппарате вполнеспособны уцелеть пока еще не взорвавшиеся блоки. Кое-где по металлическомухламу пробегали язычки светлого пламени. Земля под ногами была горячей.Повторный взрыв мог последовать в любую секунду.

К остаткам машины я так и не подошел. В нескольких метрах отних я увидел пилота.

Он лежал, раскинув руки, неподвижным черным отпечатком нафоне серого круга невыгоревшей земли. Фигура была человеческая,антрацитово-черная, похожая на густую тень, на обугленную, выкрашенную темнойкистью огня, деревяшку. Но когда я подошел ближе, то увидел, что пламя егопощадило. Просто от кончиков пальцев и до макушки пилота обтягивал тугой,вырисовывающий каждый мускул, комбинезон. Ткань маслянисто поблескивала, но наней не был заметен ни красный отблеск заката, ни голубые блики догорающеймашины. Она словно впитывала падающий на нее свет, чтобы преломить его,переработать в собственное легкое мерцание. Кое-где тонкая пленка комбинезонанабухала гроздьями маленьких шариков, утолщалась, превращаясь в узкиеленты-ремни, охватывающие тело.

На поясе у пилота висела короткая широкая кобура,расположенная непривычно — справа. У левого же бедра, прижимаясь к ноге,крепился длинный плоский чехол ножен.

Мне приходилось видеть разную форму. И нашу, армейскую,бывшего Советского Союза. И пестрое, нередко нелепое, обмундированиенациональных воинских формирований. Я помнил мундиры «голубых касок», частейООН, высаживавшихся на пылающие улицы Тирасполя из своих огромных, двухвинтовыхдесантных вертолетов. Международные силы сдерживания сменили тогда нас —спецназовцев — на границах крошечной Приднестровской республики.

Но ни в одной армии моего мира летчики ВВС не летали спристегнутым мечом.

Я глянул вверх. Второй аппарат уже исчез. Он даже неснизился к сбитому противнику. Опасался чего-то?

Мешкать все же не следовало.

Колебался я недолго. Ночевка в степи без одежды привлекаламеня меньше, чем мародерство. Осторожно перевернув тело на спину я с некоторым страхомвзглянул на лицо. Оно оказалось человеческим. Пилоту было лет сорок, комплекциимы оказались почти одинаковой. Я не увидел следов крови, но безжизненнорасширенные зрачки не оставляли никаких сомнений. Пилот был мертв.

Мысленно извинившись, я принялся разбираться с застежкамикомбинезона. Шов был один, он тянулся от шеи до низа живота. Вскоре я понял,что он открывается при давлении на него, с одновременным смещением вправо.Принцип действия застежки остался мне не ясен. Скорее всего — какой-то магнитныймеханизм. Но это было не слишком важно.

Минут через десять я стоял одетый в глянцево-черныйкомбинезон. Белья с пилота я снимать не стал, он так и остался в светло-сером,похожем на спортивный, костюме. Снять и его — было бы логичнее, но это не позволилимне совесть и брезгливость. К тому же черная ткань и без того приятно холодилаобнаженную кожу. Ремни, впрессованные в нее, почти не ощущались. Они слегкасократились в поясе, растянулись в плечах, и комбинезон подогнался под моюфигуру. Удобно.

— Не знаю, кто ты, и за что погиб, — вполголоса сказал я. —Но за такую одежду — спасибо. А я сделаю для тебя, что могу…

Я огляделся, подыскивая подходящий кусок металла, чтобывырыть неглубокую могилу. Обломки уже догорели, никаких признаков жизнипоблизости не было, а бросить непогребенным тело я не мог. Однажды, в горномбою на Кавказе, мы потеряли троих ребят, вытаскивая из-под обстрела труп нашегосержанта. Наше отношение к убитым на войне — словно попытка извиниться за то,что мы сами еще живы…

Первую ночь в чужом мире я провел беспокойно. В комбинезонепогибшего летчика было тепло и уютно, вокруг — тихо и безжизненно. Далекопозади остались обломки летательного аппарата, ставшие памятником надбезымянной могилой. Но уснул я не сразу.

Тысячами ослепительных звезд, узорами незнакомых созвездий,цветными полотнищами туманностей пылало надо мной чужое небо. У планеты, накоторой я находился, не оказалось крупных, заметных спутников, но светло былокак в полнолуние. Только сейчас, глядя на звезды, названий которых не знал, японял, как далеко нахожусь от дома. Не просто от дома — от всей Земли.Бесконечно далеко. Жизнь словно перелистнула несколько страниц и начала новуюглаву. Еще неизвестно, интересную или нет, печальную или веселую. Просто новую.Лишь я — главное действующее лицо, прежний Сергей-Серж, студент-медик иотставной десантник с Земли, влюбившийся пять лет назад в звездную принцессу,девочку из мечты…