Волшебный театр Гримгора - Сергей Охотников

Генерал был большим оловянным солдатиком с истертой краской. Одну из рук ему заменял обломок кухонного ножа. Тем временем фон Зиннер продолжал:

— Мне не важно, как и почему вы сюда попали. Мне не важно, кем вы были раньше и чего хотите сейчас. Важна лишь ваша работа и ваше послушание. Любая попытка неповиновения будет караться!

Тут из-за спины генерала вперед вышли другие солдатики: два стрелка со штыкастыми винтовками, индеец в ярких перьях и рыцарь в покореженных жестяных доспехах.

— Здесь командуют игрушечные солдатики? — подумал Николас.

И тут же генерал указал на него своим кухонным ножом.

— В карцер салагу! Пусть там поучится вежливости! — завизжал фон Зиннер.

— Но я же ничего не сказал… — начал было Ник, но потом вспомнил про свои громкие мысли.

Впрочем, это уже не имело значения — индеец и рыцарь схватили его и потащили куда-то по темным коридорам, так что очень скоро он оказался в темной и дурно пахнущей комнате. Точнее, в штопаном брезентовом мешке с небольшой дверью, запертой снаружи на молнию. Николас плюхнулся на комок свалявшейся шерсти в углу. Кажется, он оказался в опасности. Или, как говорят на фабрике, попал между спиц. Однажды с ним такое уже случалось, когда цыгане заманили цеховых мальчишек в свой фургон, а потом погнали на всей скорости. На счастье, у толстого Марка нашлось огниво, и Ник уговорил его поджечь крышу фургона, а потом сбежать. Или вот сегодня днем, когда Альберт Пемскок натравил на Ника банду мальчишек, тоже попал между спиц. И главное, никак не выкрутишься, не докажешь, что Альберт врет. Кстати о банде! Теперь Ник узнал ту ушастую куклу на конвейере! Тот самый мальчик, что говорил от имени Городских Теней! Как же он оказался в театре? Наверняка пролез без билета. А может, это мастер Гримгор провел на представление хулиганов. Но зачем? Вопросов оказалось слишком много. Ясно было одно — Николас Гонт снова попал между спиц, но теперь у него нет огнива. Да и театр мастера Гримгора куда сложнее цыганской повозки. Если его поджечь, наверняка сгорит множество кукол, а с ними и поджигатель… Ник принялся осматривать и ощупывать свое тело. Сомнений быть не могло — он и сам стал куклой. Тряпичным мальчиком с деревянными суставами. Немного подумав, Николас понял, что совсем не испугался. Возможно, быть куклой даже лучше, чем мальчиком-разнорабочим на ткацкой фабрике. Кто знает?! Эти рассуждения утомили Ника, и он заснул, уткнувшись тряпичным носом в свалявшуюся шерсть.

Николас проснулся от странного шуршания в углу комнаты. Света в карцере было мало, проникал он сквозь пыльную марлю высоко под потолком, и разглядеть, что там шебуршит в углу, было сложно. Ник сполз со своей шерстяной постели и протер глаза. Теперь он видел, что швы на брезенте разошлись и из-под них лезет что-то тонкое и длинное. В следующее мгновение оно вырвалось на свободу и оказалось похоже на змею, проглотившую фонарик. Николас отпрянул и вжался в стену, но тут змея, даже не попытавшись выплюнуть фонарик, заговорила:

— Не бойся мальчик, — голос у нее был мужским, далеким и изможденным.

Как будто какой-то еще не совсем старый, но уже больной человек шептал, собравшись с последними силами.

— Я и не боюсь! — отвечал Ник.

— К твоей чести, не слишком боишься, — ответила змея.

Николас ничего не сказал, и змея продолжила:

— Я хочу передать тебе кое-что… Один волшебный предмет… Здесь, в театре, как ты уже, наверное, понял, все заколдовано… Вот держи…

Фонарик легко ушел вверх, и из глотки змеи выпала крохотная жестяная коробочка. Ник склонился, чтобы поднять подарок, и увидел, что змея на самом деле просто шланг — веревочный каркас, обмотанный материей. Фонарик оказался вмонтированным в откидную крышку, которая тотчас же закрылась.

— Кто ты? — спросил Ник.

— Открой жестянку.

Николас послушался и обнаружил внутри иголку, наперсток и несколько мотков ниток.

— Набор для шитья? — удивился Ник.

— Да, — ответила змея, а потом начала объяснять. — Когда-то я был королевским портным в Вене, а потом помогал волшебнику создавать театр. Но меня обманули и заточили в темницу. Не стоило мне отдавать ножницы бургомистру.

Звучало не слишком понятно, поэтому Николас уточнил:

— Так что это за нитки с иголками и почему вы мне их даете?

— Это важный волшебный инструмент. Взяв иголку с нитками, ты сможешь соединять разные вещи, создавать новые и чинить старые. Даже сможешь пришить себе третью руку, и она будет работать!

— Хм, — подумал Николас. — Действительно полезная штука в таком месте.

— Да, — отозвался змей. — С помощью этих ниток и иглы я смастерил трубу, которая добралась до твоего карцера. Теперь главное, чтобы жестянка не попала в руки бургомистра или генерала фон Зиннера. Я подслушал твои мысли, ты уж прости. Думаю, ты хороший мальчик и не станешь использовать нитки во зло. Постарайся придумать способ отобрать у бургомистра ножницы и освободить всех кукол из тюрьмы.

— Как я это сделаю? — спросил Ник.

Змей захрипел и закашлял, а потом быстро проговорил:

— Кажется, за мной пришли. Заделай шов на голове и спрячь жестянку.

Тряпочная змея стремительно втянулась сквозь дырку в стене. Ник остался один в своей камере.

Николас слишком устал. Сейчас он хотел уснуть и видеть весь этот кукольный театр исключительно во сне, но сначала нужно было зашить голову. Мало ли кто еще подслушивает его мысли.

Ник вдел нитку в иголку. Кое-как шить он умел, как и все мальчишки на ткацкой фабрике. Потом Николас ощупал левой рукой разошедшийся шов и осторожно прикоснулся иглой к тряпичному виску. Кожа ощутила укол и холод, но больно не было. Вдохнув поглубже, Ник проткнул ткань насквозь. Не слишком приятно — распирает, как будто кость между зубов застряла, но терпимо.

Медленно и осторожно, но все равно длинными грубыми стежками Ник залатал свою голову. Нужно еще спрятать жестянку. Недолго думая, Николас ободрал край своей кукольной рубашки и подшил себе в подмышку небольшой карманчик. Только спрятав туда портняжные инструменты, он успокоился и провалился в сон. А там Ник снова был живым мальчиком. Он играл и пел в театре вместе с другими детьми. В зрительном зале сидели куклы, они ели сладкую вату, смеялись и аплодировали. После спектакля Николас гулял по городу и видел — там повсюду куклы: торгуют в лавках, работают на фабриках, ездят в каретах и новомодных моторных экипажах. Даже в ткацких цехах между станками сновали куклы-мальчики. Мастер Верден и Готлиб тоже были куклами. Потом Ник проснулся и на всякий случай ощупал свое тело и лицо. Они по-прежнему оставались тряпичными.

Весь следующий день и всю ночь Николас провел в карцере. Днем свет, проникающий сквозь марлю в потолке, был ярким и желтым. Ночью становился тусклым и красноватым. В остальном разницы не было никакой. И, чем дольше Ник сидел, тем меньше он понимал, что делать дальше… Если вначале в его голове появлялись какие-то планы побега и спасения других кукол, то потом все начало путаться. Как бежать? Куда? Кого спасать и от кого спасаться? Нет, он решительно ничего не понимал в этом кукольном мире! К тому же в животе у Ника поселилось странное тянущее чувство, и он далеко не сразу понял, что это голод. Но когда понял, заточение в карцере начало мучить его еще больше.