Четвертое июня. Пекин, площадь Тяньаньмэнь. Протесты - Джереми Браун

моральное превосходство. «Практикуя самоистязание, вы демонстрируете оппоненту силу своих убеждений, – писал Тан. – Вы говорите, что ради перемен скорее навредите себе, чем кому-то другому». Автономная федерация студентов Чанши решила начать голодовку в знак солидарности с голодающими Пекина [Tang 2011: 91].

19 мая на первой полосе «Хунань жибао» появилась фотография участников голодовки. Они спокойно сидели скрестив ноги под транспарантом с надписью «Голодовка», рядом на земле лежал большой плакат «Да здравствуют студенты!» Публикация о голодовке в Чанше свидетельствовала на тот момент о свободе прессы и сочувствии, которое жители китайских городов испытывали к студентам. Местные лидеры испытывали давление общества – ожидалось, что и они также проявят сочувствие. 18 мая 1989 года руководители парткома и правительства Хунани встретились с сотрудниками «Хунань жибао» и заявили, что обеспокоены здоровьем участников голодовки и организовали медицинские бригады для помощи студентам. Они также отметили, что уважают требования студентов об укреплении демократии и законности и будут работать над их выполнением, но сделать это можно только в обстановке стабильности. «Комитет партии и правительство провинции надеются, что учащиеся позаботятся о своем здоровье, прекратят голодовку и как можно скорее вернутся к занятиям»[80].

Освещение голодовки студентов в местных новостях Тайюаня также подчеркивало обеспокоенность лидеров по поводу студенческого протеста. Когда утром 16 мая более 80 студентов Шань-сийской финансовой академии объявили голодовку перед главными воротами администрации провинции, заместитель губернатора У Дацай и другие официальные лица вышли и попытались убедить студентов вернуться в студенческий городок. Около 18:00 в тот же день губернатор Ван Сэньхао, не совсем понимая смысл голодовки, приказал своим сотрудникам обеспечить студентов едой и водой. Студенты не прикоснулись к еде и питью. В 11 вечера Ван сам пришел поговорить со студентами, призвав их позаботиться о своем здоровье и вернуться в университет[81]. Два дня спустя секретарь парткома Шаньси Ли Лигун сказал, что власти провинции «очень огорчены» тем, что голодающие забастовщики отказались от еды и напитков, присланных руководством[82].

Коллективные голодовки в столицах провинций в основном заканчивались заявлениями о так называемой «победе» – после введения военного положения в Пекине 19 мая 1989 года. В Тайюане студенты объявили об окончании голодовки 20 мая в 00:30. Час спустя они свернули лагерь у ворот резиденции руководства. Известие о военном положении в Пекине положило начало новой, нерешительной фазе протестного движения в провинциях. Голодовки прекратились, диалог между местными лидерами и студентами был прерван.

* * *

После сообщения «Жэньминь жибао» о встрече-диалоге 29 апреля 1989 года в Пекине протестующие в провинциях потребовали переговоров с местными лидерами, которые зачастую шли навстречу. Но в отличие от чувства гордости за победу, которое испытал Тан Байцяо в 1986 году после импровизированной встречи с высшим руководителем провинции Хунань, забастовщики 1989 года не были удовлетворены результатами. Они хотели выставлять свои условия.

Студенты хотели говорить с высшим руководством, а не с подчиненными, которые обращались к ним свысока. Протестующие хотели, чтобы их слушали.

Диалог в провинциях часто фокусировался на самой процедуре: какие лидеры будут присутствовать, как должен выглядеть равноправный диалог и когда состоится следующая встреча. Одним из частых требований студентов была правильная оценка властями протестов. Они требовали, чтобы их назвали патриотами, пытающимися помочь стране, а не злоумышленниками, порождающими хаос. Эти темы отражали дискуссии в Пекине. Однако во время встреч с провинциальными руководителями также возникали и вопросы местного характера.

8 мая 1989 года в Тайюане Ли Чжэньхуа, генеральный секретарь правительства провинции Шаньси, возглавил делегацию шести официальных лиц для проведения диалога с 25 студентами из восьми университетов[83]. Статус Ли как генерального секретаря (мишучжан) означал, что он был чиновником среднего звена рангом ниже заместителя губернатора, но авторитетно высказывался по любым вопросам, поднятым студентами. Студент из Тайюаньского технологического института начал с просьбы о том, чтобы рабочие, фермеры, интеллигенция и другие слои общества имели возможность общения с государственными лидерами на регулярной основе. Это был редкий пример того, как студенты просили конкретных, долгосрочных и системных изменений, выходящих за рамки студенческого движения. Ли Чжэньхуа согласился: «Отныне мы начнем диалог на нескольких уровнях и по нескольким каналам». Ли также согласился с требованием другого ученика вести диалог «не реже двух раз в год».

Ли Чжэньхуа из-за поднятой студентами темы чувствовал себя неуютно. Протестующие были недовольны тем, что руководство провинции построило себе роскошное офисное здание, несмотря на то что Шаньси была одной из беднейших провинций Китая. По словам студента Тайюаньского технологического института, если бы экономическая ситуация в Шаньси была лучше, открытие нового здания можно было бы отпраздновать, зажигая петарды. Протестующие осудили лицемерие руководства, говорящего о бережливости и разделении невзгод с народом.

Позже во время встречи студент из Университета Шаньси потребовал от руководства провинции принести публичные извинения за стоимость строительного проекта; другой студент сказал, что перед зданием нужно поставить «памятник позора», чтобы посетители всегда помнили расточительство руководства.

Ли Чжэньхуа объяснил необходимость строительства нового офисного здания и подробно описал его стоимость. Он признал, что проектировщики увлеклись – они сравнивали себя с другими провинциями и хотели, чтобы объект был на уровне. Это было неправильно, признал он. «Мы глубоко убеждены, что здание партийного комитета не соответствует экономическому положению Шаньси и уровню жизни людей», – сказал Ли и сообщил, что лидеры Шаньси направили в Центральный комитет два письма с самокритикой по поводу проекта. Ли сказал, что проконсультируется с высокопоставленными руководителями провинции и доложит, в какой форме лучше выразить свое сожаление и извиниться перед жителями Шаньси.

У других студентов также были вопросы. Они попросили объяснить, почему Шаньси испытывает нехватку электроэнергии, подавая при этом электричество в Пекин, Тяньцзинь и Таншань. Что вы делаете для борьбы с утечкой мозгов из нашей провинции? Что правительство провинции делает с нелегальным ввозом роскошных автомобилей? Муниципальные власти Тайюаня объявили демонстрации 4 мая незаконными. Как правительство собирается наказывать студентов и что оно думает о поддержавших незаконный марш гражданах, которые раздавали студентам фрукты, хлеб и газировку? Продвигает ли студенческое движение демократию? Пожалуйста, ответьте. Я слышал, что заместитель губернатора был ограблен на 200 тысяч юаней и что зять человека, связанного с моим университетом, был приговорен к сроку 15 лет за это ограбление. Каковы доходы руководства провинции? Они берут взятки? Верны ли факты и цифры, упомянутые выше? Если да, то как с этим справиться? Если нет, то это следует открыто опровергнуть.

Мы знаем об этом обсуждении благодаря материалу на первой полосе «Шаньси жибао». Газетная статья о диалоге 8 мая в Тайюане представляет обмен мнениями между студентами, сигнализирующими о серьезных местных проблемах, и лидерами, давшими разъяснения и обещавшими продолжение разговора. Но около 11 вечера 8 мая, как только закончилась местная ретрансляция диалога, более тысячи студентов вышли маршем к зданию провинциального правительства, чтобы выразить свой гнев. Они скандировали: «Все сказанное – пустые слова, мы хотим нового диалога, говорите правду!» и «Искоренить коррупцию и возродить Шаньси!»[84] Протестующие не расходились до шести утра. Они добились того, о чем 15 мая просили 33 представителя студенчества из 19 университетов: встретились с высокопоставленными чиновниками, включая губернатора Ван Сэньхао и заместителя секретаря парткома Ван Маолиня. Два Вана предоставили дополнительные сведения о стоимости строительства нового административного здания и подтвердили, что резиденция высокопоставленного чиновника была ограблена, но результат диалога 15 мая был таким же, как и 9 мая: обещания будущих встреч, но никаких конкретных действий[85].

18 мая в Тайюаньском технологическом институте состоялась заключительная встреча-диалог