Роли леди Рейвен. Книга вторая - Дарья Снежная

Мне? Мне?! Король? Дочке опального виконта? Не слишком ли много чести?

— Видишь ли… — Ладонь герцога двинулась вверх, по позвоночнику, зарылась в спутанные волосы на затылке, взъерошила и поползла обратно вниз, касаясь теперь только кончиками пальцев. Вверх. Вниз. Я блаженно прикрыла глаза, забыв, что он вообще начал что-то говорить. — Если я женюсь на тебе сейчас, не добившись разрешения от Эдгара, то… он поднимет из архива дело твоего отца и прикажет пересмотреть.

Я вздрогнула, уставилась на Кьера с испугом. Что? Да, на пустом месте состряпать дело не выйдет. А не на пустом? Измена короне — почва благодатная, там можно такого при желании наворотить…

— Что случится с офицерской карьерой твоего брата — ты можешь себе представить. А двери в высший свет будут закрыты навсегда. Я очень сомневаюсь, что ты согласишься стать моей женой на таких условиях.

— Но…

— Я уже попросил, доверься мне, ладно? Все будет хорошо. А это, — он сунул руку в карман брюк, покопался там, — чтобы не сомневалась.

И выудил кольцо.

Массивное, тяжелое, с крупным сапфиром. И явно очень старое.

И вот. Я — голая, лохматая, с лицом весьма сомнительной свежести (где там маменька с ее «нежными бутонами»?). Он — тоже лохматый, в распахнутой рубашке. Оба на смятой постели, в моей спальне, в доме моих родителей! И кольцо это…

Не так, ох не так я себе все это представляла в юности!

И уж тем более я не представляла, как буду выпихивать своего жениха (или еще не жениха?.. кем его теперь считать-то?!) в окно. Потому что, когда в коридоре раздались тяжелые шаги по поскрипывающему полу, я сразу растеряла весь дурацкий, затуманивающий разум настрой. Особенно когда шаги эти замерли возле моей двери.

Свет! Свет выбивается в щели…

Пульс ускорился настолько, что мне показалось, сердце сейчас выскочит из груди, но шаги, неуверенно помявшись, направились к лестнице. Кажется, папенька спускался к себе в кабинет. Ему иногда не спалось, и он сидел над бумагами ночами. Когда внизу щелкнул замок и в доме снова воцарилась тишина, я смогла наконец выдохнуть, от души шлепнула герцога по плечу за доставленные переживания и вытолкала из постели. Все! Хватит с меня нервных потрясений, а то я как маменька стану — истеричная, с платочком и с каплями!

Кьер выпихивался со смешками и ядовитыми комментариями, на которые я могла отвечать только раздраженным шипением, и явно получал удовольствие от происходящего. А еще герцог!

Убедившись, что этот сумасшедший благополучно слевитировал в кусты и что случайных свидетелей этого циркового трюка в поле зрения не наблюдалось, я закрыла окно, заперла его, задернула шторы и устало рухнула на постель.

Разжала кулак. Посмотрела на лежащее на ладони кольцо. А потом сжала обратно, сунула кулак под подушку, повернулась на бок и закрыла глаза.

Спать. Надо спать. А еще перестать идиотски улыбаться.

На работу на следующее утро я шла со смешанными чувствами.

Подумать о том, чем отстранение Кьера грозит департаменту, я успела, а вот о том, чем оно грозит лично мне, как-то забыла. И вопрос, что, а вернее, кто теперь помешает Трейту выставить меня из отдела, оставался открытым. И, несмотря на то что, когда я устраивалась сюда, ни о какой поддержке свыше и речи не шло, теперь я вдруг ощутила себя здесь очень одинокой. Беззащитной.

Снова одна против всех.

Избаловались вы, леди, скажу я вам! Соберитесь! Вам не привыкать.

Мысленная затрещина самой себе чуток помогла, а артефакт в сумке придавал уверенности в том, что я не зря получаю свое жалованье.

Первый криминалист уже был на рабочем месте, он о чем-то беседовал с Тарном, когда я вошла, и удостоил меня лишь беглым раздраженным взглядом, когда направилась к нему.

— Что вам угодно, леди Рейвен?

Я молча протянула ему документы на артефакт.

Трейт метнул в меня еще одну мысленную молнию, но документы взял, открыл, бегло вчитался в описание. И по мере того как взгляд его скользил по печатным строчкам, выражение лица менялось — из злого становясь все более удивленным.

— Что это? Где вы это взяли?

Я с трудом сдержала победную улыбку. Не стоило и сомневаться. Первый криминалист при всей своей ограниченности не идиот. И он прекрасно понял, что за сокровище угодило к нему в руки.

— Это разработка профессора Свифта. Артефактора, который за умеренную плату согласился сдать нам свое изобретение в аренду.

Должны же хоть на что-то сгодиться папенькины гены! Джейн сама доброта, но пользоваться этой добротой безвозмездно мне совесть не позволяла. А департамент не обеднеет!

— Господин Гейл, гляньте-ка… — Трейт отвернулся и протянул описание коллеге.

Бумага пошла по рукам. Мужчины вчитывались, вскидывали брови и все как один потом переводили на меня весьма уважительный, греющий пострадавшее самолюбие взгляд. А когда договор был составлен и подписан и я выудила сверток с артефактом и его сбруей… мне пришлось в спешном порядке сбежать из лаборатории.

Если вид торопливо раздевающихся, чтобы опробовать разработку, мужчин моя стыдливость вполне и пережила бы, то вот репутация — вряд ли!

И я уже взялась за ручку двери, когда здание сотряс удар такой силы, что с потолка посыпалась побелка. Я пошатнулась, вцепилась в холодный металл, чувствуя удушающую волну запахов, накатывающих с неотвратимостью цунами, изумленно обернулась на коллег, успела увидеть, как Трейт застыл изваянием, вцепившись в артефакт, как Тарн Гейл торопливо нырнул обратно в ворот рубашки, как сполз по стене, смертельно побледнев, Ричи…

А потом, с оглушительным звоном разбив окно на мириады осколков, в лабораторию влетел огненный шар.

Я открыла глаза и с изумлением уставилась в слегка потертый бархатный полог темно-синего цвета. Нет, полог этот мне был прекрасно знаком до его малейших потертостей, до маленькой дырочки в углу возле левого столбца, я видела этот полог каждый день, просыпаясь и укладываясь спать, потому что висел он над моей кроватью под крышей родительского дома. Вот только я не могла припомнить сейчас, как именно я вдруг под ним оказалась.

Попытка поднапрячь мозги, и память отдалась ноющей болью в висках и затылке. Зажмурившись, я поморщилась и подняла руку, чтобы потереть лоб, с удивлением отмечая, что этому простому движению мышцы подчинились неохотно. И почти сразу откуда-то справа прозвучало:

— Эрилин?

Грей. Грей — это хорошо. Это прекрасно.

Я попыталась приподняться, но брат, стремительно оказавшийся рядом, надавил на плечи, удерживая на месте.

— Слава Господу, ты очнулась наконец! Мать чуть не слегла с сердечным приступом, отец теперь весь седой, ты даже меня напугала! Как ты? Тебе что-нибудь нужно? Только не двигайся, я сейчас, сообщу всем и вызовем целителя, не двигайся, ладно? Я мигом…